– Что и говорить, не просто быть живой легендой, – небрежно усмехнулся Конар. – Не слишком давите на меня, и я думаю, мы сработаемся.
Даг улыбнулся.
– Не сомневаюсь. Наш рейтинг возрастет, когда будет объявлено о вашем участии.
– Любопытно, – сказал Конар. – Остается только надеяться, что я оправдаю ожидания зрителей. Хотите что-нибудь выпить?
Дженнифер сама собиралась это предложить. Он опередил ее, и она внезапно ощутила дискомфорт и раздражение. Да, ничего не скажешь, Конар Маркем чувствовал себя здесь как дома. Он подошел к старинному бару, продолжая говорить.
– Виски со льдом, спасибо, – сказал Даг, следуя за ним. – Итак, вы собираетесь начать во вторник?
– Да. Сегодня мы встречались с Джо. Я готов приступить к работе. – Протянув виски Дагу, он повернулся к Дженнифер. – Дженнифер?
– Я еще не решила, что хочу. Не беспокойся, я сама.
– «Столичная», сода и лайм? – предположил он.
Что ж, у него хорошая память. Сколько же раз они выпивали вместе? Один, два?
– Пожалуй. Благодарю.
Он приготовил коктейль и повернулся к ней. Серебристо-серые глаза, казалось, прямо-таки впились в нее.
– Ты слышала про Бренду Лопес?
– Да, это ужасно, – кивнула Дженнифер.
– Ты ее знала?
– Встречались несколько раз. А ты?
Он хмуро кивнул:
– И я. Она была сильная женщина.
– Очевидно, не особенно сильная, – мрачно заметил Даг, вертя в руках стакан с виски. – Да и слово «сильная», мне кажется, не очень к ней подходит, скорее пробивная, может быть, даже агрессивная, а порой настоящая змея. – Он наклонил голову в подтверждение своих слов. – Она охотилась за голливудскими шишками с бесстыдным упорством…
– Даг! – одернула Джен.
– Да, я понимаю, извини… но это так, – произнес тот, оправдываясь.
– Естественно, это правда. Потому что это Бренда… Если бы речь зашла о ком-то из наших мужчин, не брезгующих обхаживать начальство подобным образом, то про него бы сказали: «Смелый, однако, парень. Смотрите-ка, как он умеет поддерживать со всеми приятельские отношения».
– Джен, – обиженно отозвался Даг, – я просто хотел сказать, что Бренда была отнюдь не святая. Она могла вляпаться во что угодно.
– Ты что, ее спрашивал? – раздраженно переспросила Дженнифер.
– Разумеется, нет. – Даг с мольбой взглянул на Конара. – Спасите меня, ради Бога.
– Я думаю, – вступился Конар, – Даг имел в виду, что у Бренды были враги, и только.
– Именно. А ты превратила наш разговор в протест городских суфражисток, – пробубнил Даг, качая головой в ответ на ее обвинения.
– Но… – начала она.
В комнату вошел Эдгар:
– Мистер Хенсон, извините меня, но мне кажется, в вашей сумке что-то пролилось, лучше бы вам взглянуть самому. Позвольте проводить вас в вашу комнату?
– Конечно, конечно… Ты меня простила?
– Пустяки, Даг, – успокоила Дженнифер.
– Я только посмотрю, – сказал он и вышел следом за Эдгаром.
Они остались вдвоем.
В воздухе повисла внезапная тишина. Напряжение между ними было почти осязаемым. Он заговорил первым:
– Ты уж извини, что я расстроил тебя своим приездом.
– С чего ты взял?
Она ужасно боялась, что похожа на обиженного ребенка.
Он развел руками:
– Наверное, тебе кажется, что я наступаю тебе на пятки?
– Ты актер, и тебе предложили здесь работу. Какое это имеет отношение ко мне?
– Но это твой сериал.
– Вовсе нет, я всего лишь актриса и просто снимаюсь в нем. Это работа.
– Так, значит, много шума из ничего? – пошутил он.
– Дело в том, что ты волен выбирать, где тебе работать.
– Правда?
– Конечно.
– Рад слышать это. Твой сериал и твой дом. И ты ничего не имеешь против!
– Это не мой дом, а дом моей матери.
– Она всегда говорила мне, что все, что она имеет, принадлежит тебе, – поднимая свой бокал и заглядывая ей в глаза, произнес Конар.
Слушая его, она потихоньку оттаяла. Но потом он продолжил и все испортил:
– Всегда, даже когда ты играешь, ты похожа на упрямую лошадку.
Ее пальцы побелели, сжимая стакан.
– Спасибо. Интересно слышать такое от «плохого мальчика».
– Да, «плохого мальчика» пригласила сюда твоя мать, и мало того, что он собирается заработать кучу денег, он посылает к черту всех, кто путается у него под ногами. Прав я или нет, но я не намерен отказываться от этого предложения. Я в долгу перед твоей матерью.
– Вовсе нет. Все, что она делает, она делает только тогда, когда действительно этого хочет. Она не считает, что кто-то в долгу перед ней, и не ощущает ничего подобного.
– Что ж, хорошо. Я люблю твою мать.
– Да? – Вопрос прозвучал безразлично, и в голосе не слышалось ничего, кроме дежурного интереса.
– Да. Это правда. Ты ведь тоже ее любишь?
Зазвонил телефон, но Джен не обратила на него внимания. Эдгар ответит. Казалось, она участвует в каком-то очень странном сражении. Его глаза, ее глаза – и воздух потрескивает от напряжения. Что она пытается доказать? Это правда похоже на состязание.
– Она моя мать, мать, а не женщина, которая какое-то время была моей мачехой. Дом принадлежит Эбби, а что касается съемок, то это не моя личная инициатива. Но я тоже хочу, чтобы дом моей матери был и моим домом.
И только сейчас она поняла, что до сих пор не заглянула к Эбби. Дженнифер ахнула, всплеснув руками:
– Я сижу тут и спорю с тобой сама не знаю, о чем. – Ей нужно держаться от него подальше. – Извини, – сказала она. – Я должна…
– Нет, и не подумаю. Давай договоримся обо всем прямо сейчас.
– Я еще не видела маму, Маркем. Ты можешь подождать.
– Нет, это вы можете подождать, мисс Коннолли, пока я договорю до конца.
– Хорошо, но только поскорее.
– Прекрасно, тогда постарайся понять. Эбби пригласила меня сюда.
– Да. Я знаю. И что же?
– Я здесь ради нее.
– Похвально. Ради Бога…
– Нравится тебе или нет, но я остаюсь.
Она подняла руки, словно хотела сказать – все, все, сдаюсь, и почувствовала, что ей вдруг стало жарко.