— Что мне теперь делать? — умоляюще спросила она Хельгу.
Женщина опытным взглядом оценила ситуацию и улыбнулась, отбрасывая упавшие на лицо волосы.
— Тужьтесь, фрау Майклсон, тужьтесь. Уже показалась головка вашего малыша.
Легко сказать! Адские боли по-прежнему не оставляли Келли, а ей еще приходилось тужиться, тужиться, тужиться. Казалось, она вот-вот снова потеряет сознание от напряжения, но миссис Вайс сообщила, что уже вышла головка и одно плечико, а надо, чтобы вышло и другое…
Затем вдруг раздался крик. Крик ее ребенка!
Мокрая от пота и слез, Келли откинулась на подушки, н рассмеялась, и снова расплакалась, охваченная новыми ощущениями. Боже, этот трогательный слабый крик! Он проник в ее сердце и вызвал радостное удивление перед свершившимся чу дом. Плача и смеясь, она протянула к Хельге руки. Немка, улыбаясь словно ангел небесный, передала ей крошку. Такой красивый! Немного, правда, испачканный, но какой же он был прекрасный! А как громко орал!
Мальчик!
— Хельга, у меня родился мальчик!
— Да, сын. Чудесный маленький сынок.
Келли уже забыла о боли. Она едва заметила, как Хельга перерезала и перевязала бечевкой пуповину. И даже не обратила внимания на слова Хельги, что не все еще закончилось и нужно еще, чтобы отделился послед.
Келли это не волновало. А ведь совсем недавно она готова была умолять миссис Вайс пристрелить ее!
Женщина не могла налюбоваться на своего сына: пересчитала все пальчики на руках и ногах и все восторгалась и восторгалась им.
— Ну хватит, — строго сказала Хельга. — Давайте-ка переоденемся в чистую рубашку. А потом я займусь новорожденным: приведу его в порядок. Вот увидите, он станет еще красивее!
Келли закрыла глаза, все еще поражаясь свершившемуся чуду, и, как ни странно, тут же заснула.
Проснувшись, она не сразу поняла, что с ней, а вспомнив о ребенке, испуганно приподнялась на постели.
К счастью, Хельга была рядом: сидела с ребенком на руках в кресле-качалке возле камина. Она что-то тихо напевала по-немецки.
— Можно я посмотрю на него? — тихо попросила счастливая мамаша.
Хельга одарила ее своей доброй улыбкой.
— Конечно, скорее к маме. Он очень терпеливо ждал и, похоже, проголодался.
Келли протянула руки. Едва взглянув на нее, младенец громко закричал. Хельга рассмеялась, а Келли, повозившись с рубашкой, неумело приложила его к груди.
Но сын инстинктивно делал то, что нужно. Широко раскрытый ротик сомкнулся на соске. Первое потягивание, первый глоток вызвали у матери целую бурю неизведанных ранее ощущений, причем настолько сильных, что глаза вновь наполнились слезами, а сердце буквально растаяло от любви. Дрожащими руками она прикоснулась к его головке с черными как смоль волосиками, затем к ручонке, лежащей на груди. Какие крошечные и какие совершенные пальчики! Прошлое больше не имело значения. Пусть от нее отворачиваются, пусть ее презирают! Главное — только он, этот драгоценный малыш. Ее ребенок.
— А что, если назвать его Джардом? — спросила она у Хельги.
Хельга пожала плечами:
— Прекрасное имя. Но может быть, лучше назвать в честь отца?
Келли опустила глаза.
— Джардом звали моего отца. Это хорошее имя.
Ребенок, насытившись, заснул, и Хельга потянулась, чтобы забрать его.
— Мамочке нужно поспать. Чтобы набраться сил.
Миссис Вайс устроила мальчику постельку в одном из ящиков комода и уложила его спать.
— Я сварила вам суп. Сейчас принесу, — сказала она.
Боже, какой добротой и заботой окружила ее эта женщина!
Келли благодарно взяла Хельгу за руку.
— Спасибо вам огромное. Вы так много для меня сделали, хотя, наверное, считаете меня… мое поведение предосудительным, — смутившись, проговорила роженица.
Немка улыбнулась:
— Вокруг так много смертей. А сегодня появился росточек новой жизни. Бог послал нам это прекрасное дитя, что же здесь плохого? И я рада, что Господь позволил мне присутствовать при рождении новой жизни. — Она пожала Келли руку, и та улыбнулась.
— Спасибо за все, — снова прошептала она.
— Надо найти отца ребенка, — чуть помолчав, добавила Хельга.
— После войны, — кивнула Келли.
— Он имеет право знать о нем.
Дэниел? При мысли о Камероне Келли испытала привычную дрожь. Ведь он ее ненавидит, он пообещал вернуться и отомстить. И она никогда не забудет его взгляд, полный ненависти.
— Он в тюрьме, — пояснила она миссис Вайс. — Когда воина закончится, я разыщу его, обещаю.
Келли все еще тряслась мелкой дрожью. Впрочем, войне пока не видно конца. Может быть, Дэниелу будет неинтересно узнать о ребенке? Может быть, он даже не пожелает его признать?
А может, захочет задушить ее и забрать ребенка?
Она облизала пересохшие губы, впервые порадовавшись тому, что война продолжается. И что, пока идут бои, Дэниел надежно спрятан под замок.
Силы Келли быстро восстанавливались.
Хельга с Руди пробыли с ней почти неделю, и молодая мамаша начала приспосабливаться к новому образу жизни. Джард, конечно, требовал внимания, но он в основном спал, и она успевала многое сделать за это время. Чувствовала Келли себя превосходно и была полна энергии. Особое наслаждение ей доставляли те редкие минутки, когда она просто лежала рядом с сыном, снова и снова разглядывая свое маленькое чудо.
Когда Джарду исполнилось три недели, его сходство с отцом стало неоспоримым. И дело было не только в черных волосах и поразительно синих глазах — у сына были губы Дэниела, нос Дэниела и даже разлет бровей такой же! Глядя на кроху и ощущая его нежное дыхание, Келли вспоминала Дэниела.
Она любила его.
А он ее ненавидел. Ненавидел так же страстно, как прежде любил. Он считал, что она его предала, и не станет выслушивать ее объяснения. И уж тем более не поверит, что она спасала ему жизнь.
Всякий раз, вспоминая Камерона, Келли в страхе вздрагивала. Лучше уж было о нем не вспоминать!
Но Джард — маленький Дэниел…
А потом поползли слухи, что армия южан снова предпринимает наступление на Север.
Ли рвался в бой.
В Виргинии началась переброска войск.
Восьмого июня Ли присутствовал на смотре кавалерийских войск Джеба Стюарта в Кулпеппер-Корт-Хаусе.
До них дошла весть о том, что на западном направлении янки захватили Брайанфилд, родной город Джефферсона Дэвиса, президента Конфедерации, и спалили его дотла.
Два дня спустя кавалерия Красотки Стюарта выместила всю свою злость и отомстила за нанесенное оскорбление кавалерии янки у станции Бренди в Виргинии.