Скай выругалась, охваченная паникой и безысходностью. Пронзительно вопя, она заметалась по каюте, запустила в стену поднос с кофе и булочками. Фарфоровые чашки разбились вдребезги, горшочек с джемом раскололся надвое, истекая кроваво-красным сиропом. Скай застыла, созерцая произведенный ею разгром. Она вздрогнула, когда дверь с треском распахнулась, и в дверях остановился Серебряный Ястреб. Глаза его горели серебряно-синим пламенем.
– Скверная девчонка! – Он грозно устремился к ней.
Задыхаясь от страха, Скай бросилась бежать, но бежать было некуда. Она налетела на книжные полки, оступилась, запутавшись в покрывале, ничком повалилась на койку, судорожно глотая воздух. Он тут же настиг ее, навалился всей тяжестью, пригвоздил ее к постели.
– Пустите меня! – возмутилась она.
Скай брыкалась, вертелась, кусалась и, наконец, впилась зубами в его руку. Серебряный Ястреб взревел, похоже, терпение его лопнуло. На этот раз он был беспощаден.
– Меня чуть не зарезали, отвергли, а теперь еще и избили, – свирепо выдохнул он. – Чашки разбиты, имущество испорчено…
– Имущество испорчено! Какие слова в устах пирата! – воскликнула она. Но ирония не подействовала на него. Серебряный Ястреб как в тисках держал девушку перед собой, и она не могла даже повернуться, чтобы взглянуть ему в лицо, чтобы откинуть волосы, лезшие ей в глаза и рот.
– Мадемуазель, я вынужден! Вы ведете себя как ребенок, так же и я буду с вами обращаться.
Пронзительный вопль вырвался у Скай, когда рука пирата обрушилась на ее нежные ягодицы. Глаза ей жгли слезы – от неожиданной боли и унижения. Сжавшись, зарывшись лицом в одеяла, она изо всех сил боролась. Как она его ненавидела! Она хотела перенести его издевательства молча, с достоинством, хотела вытерпеть боль. Однако не сумела, не смогла смириться с этим ужасным бесчестием.
Он опять поднял ладонь.
– Пожалуйста! Остановитесь! – всхлипнула она.
К ее удивлению, он остановился и спихнул ее с колен. Скай свалилась на пол вместе с кучей одеял, крепко приложившись крестцом.
– Проклятие! – мрачно пробормотал пират. – Уберите все это безобразие.
Она тряхнула головой, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Она его узница, но она никогда, никогда не станет повиноваться ему! Она все скажет ему… Но Серебряный Ястреб заговорил первым:
– Вы сделаете это, Скай, хоть я и гнусный пират. Сделаете это потому, что я вам приказываю, и потому, что обещаю: в противном случае вы жестоко пожалеете. Это угроза, а я предупреждал, что выполняю все угрозы.
Его руки упирались в бока, длинные ноги были широко расставлены, серебряные глаза прожигали насквозь. Недаром его называли Серебряным Ястребом! Линия его рта между завитками усов и темной бородой была столь непреклонной, что у Скай пропало желание спорить.
– Мадемуазель! Вы меня слышите?
– Да.
Она видела, как смягчилось выражение его глаз и он шевельнул рукой, словно желая коснуться ее. Потом он чертыхнулся, сердито фыркнул и ушел.
Дверь захлопнулась, засов лязгнул. Скай смотрела ему вслед не дыша. А затем судорожно вздохнула, вытянулась на полу и дала волю слезам.
Часом позже, после длительных раздумий она решила все-таки ликвидировать бедлам, который сама же и учинила. Она подобрала поднос, осколки фарфора и стекла и протерла половицы льняной салфеткой. Закончив, она подошла к окну и откинула занавеси. Ее поразило, что солнце уже садилось. Должно быть, они проснулись очень поздно! Близилась ночь. Лампа погасла, печка тоже не давала больше тепла и света. Скай стиснула кулаки.
Он опять оставил ее тут одну, опять запер! Ему, наверное, хотелось увидеть, как она начнет лебезить перед ним. Он полагает, что она это заслужила.
Раздался стук в дверь. Она растерянно вздрогнула: вот уж не думала, что Серебряный Ястреб будет стучаться. Поплотнее завернувшись в одеяло, она тихо откликнулась:
– Да?
Дверь открылась, и Эрроусмит вошел в каюту, таща один из дорожных сундуков Скай.
– Это ваш? – спросил он.
– Да, мой.
– Тогда разрешите его поставить. Тяжелый! Что только вы, женщины, надеваете?
– Я уверена, вы награбили достаточно добра, чтобы самому ответить на этот вопрос, – колко ответила она.
– Нет, миледи. Мы за нашу добычу берем выкуп, так же как за заложников.
– Вас за это повесят.
– Вполне возможно.
Он усмехнулся, устанавливая ее сундук в изножье кровати, рядом с сундуком своего хозяина.
– Боюсь, что пока мы не прибудем на Карибы, я не смогу доставить вам остальные ваши вещи, – извиняющимся тоном проговорил он. – Капитан сам ходил за этим сундуком и счел, что здесь найдется все необходимое вам на последующие несколько дней пути.
– Капитан… ходил за сундуком?
– Да, миледи.
Странно, ее платья и драгоценности ценная добыча. Ей повезло, что он решил отдать ей вещи.
– Я унесу это, – сказал Эрроусмит и не моргнув глазом забрал поднос с разбитыми чашками, направившись к двери.
– Подождите, пожалуйста! – попросила Скай. Он тоже пират, напомнила она себе, хоть он молод, хорош собою и даже по-своему благороден. – Не могли бы вы… зажечь мне лампу. Становится темно.
– Я позабочусь об этом, Роберт.
Вздрогнув, они посмотрели на дверь. Серебряный Ястреб вернулся.
– Как прикажете, капитан.
Роберт Эрроусмит кивнул Скай и покинул каюту, протиснувшись мимо своего капитана, а Серебряный Ястреб вошел и прислонился к косяку. Посмотрел на пол, на Скай, на изножье кровати, где разместился ее сундук.
– Я пришел зажечь вам лампу, миледи, – тихо сказал он.
Она стояла молча, ожидая следующего его шага. Время шло. Наконец он пересек каюту и зажег фитиль лампы; свет залил комнату. Скай в смятении опустила голову. Она-то думала, что он использует ее страх, что он нарочно оставил ее дрожать в темноте. А он, напротив… Так что же, благодарить пирата за великодушный жест? После всего, что он с ней сделал?
Он установил лампу в защитную нишу.
– Мы держим курс на юг при попутном ветре. Для печки, пожалуй, жарковато, но света будет достаточно.
Скай сглотнула и кивнула.
– Я думал, вы уже оделись.
– Сундук только что принесли.
– Ладно, найдите что-нибудь. Я помогу вам одеться, и вы сможете на часок выйти на палубу.
– Я сама могу одеться, спасибо, – возразила она, прикусив губу.
– Выбрать для вас платье?
Он опять издевается над ней?
Их постоянные столкновения совершенно вывели ее из равновесия.