Олаф от души рассмеялся.
— Эрик, я благодарю тебя за заботу, но поверь, мне не нужна даже самая красивая женщина. — И он печально взглянул на брата.
— Пошли, ты должен познакомиться с моей женой.
Развевающиеся паруса драконовых кораблей были видны на большом расстоянии. Эрин смотрела на них со страхом из окна своей комнаты. Но Риг успокоил ее, сказав, что корабли прибыли с миром. Они привезли подарки от отца Олафа, великого ярла Норвегии.
Ее тревога сначала улеглась, но вскоре вновь возобновилась. По-видимому, все в Дублине знали о предстоящем событии. Все, кроме нее. Олаф не счел нужным рассказать ей. Он едва разговаривал с ней, так что ничего удивительного в том, что она ни о чем не знала.
Эрин погрузилась в горячую воду, которую Риг приготовил ей, нервно покусывая ногти. Ее положение из плохого превращалось в безвыходное. Горе, которое ее охватило при известии о смерти Лейта и Феннена, померкло в сравнении с равнодушием к ней Олафа. После той первой ночи, когда он оставил ее одну, он вернулся в их комнату, и хотя не касался ее, страдания становились все более невыносимыми. Каждую ночь они лежали молча без сна. От напряжения Эрин не могла заснуть, у нее расшатались нервы, и две недели назад, когда он поклялся, что она вызывает у него отвращение, он покинул их спальню посреди ночи и с тех пор больше не возвращался. Когда Эрин чувствовала себя сильной, она говорила себе, что это хорошо. Но в минуты слабости страшно страдала.
Громкие мужские голоса, доносившиеся из большой залы, прервали ее мысли.
Она быстро поднялась из своего чана, вспомнив, что ей надо бы взять другую женщину после замужества Мойры.
Ей было интересно увидеть новых викингов с родины Олафа, и сейчас, несмотря на ее убеждение, что она надоела мужу, ее гордость и тщеславие были поставлены на карту. Когда молва дойдет до Норвегии благодаря этим мореплавателям, она не хотела бы, чтобы говорили, что Повелитель Волков добыл себе нечто меньшее, чем само совершенство.
Она выбрала легкую, свободную светло-голубую рубаху из мягкого шелка, не требующую пояса, что хорошо скрывало ее беременность. С голубым шерстяным плащом на плечах она не замерзнет.
Эрин тщательно причесала волосы и украсила их камнями, потом положила руку на резную деревянную дверь. Два глубоких вдоха, расправленные плечи и стройная осанка, и она была готова встретить любого мужчину. Она ведь все-таки дочь Аэда Финнлайта.
— Все как всегда, — говорил Эрик со смехом, водрузив обутые ноги на стол. — Свейн из Озгуда отрезал ухо Харлику в бою, брат Харлика заколол Свейна, вдова Свейна требовала возмездия, и Харлик был убит ее дядей. Война из-за кровной мести продолжится, брат, без сомнения, пока в обеих семьях не останутся одни младенцы…
Олаф, смотревший на огонь, был удивлен тем, что брат прервал резко рассказ на полуслове. Он еще больше изумился, когда увидел, что тот, раскрыв рот, не отрывает широко раскрытых глаз от лестницы.
Олаф проследил за взглядом брата с любопытством и раздражением. По ступеням вниз спускалась Эрин.
Хоть однажды, думал он печально, мог он посмотреть на ее красоту бесстрастно. Он был, как и Эрик, очарован ею. Она была свежа после ванны, ее волосы были более роскошны, чем всегда, спадающие завитки обрамляли изящное, совершенное лицо, изумрудные огоньки ее глаз сверкали. Шелк, которым она укуталась, ласкал гибкий стан, скрывая ее положение, в то время как ее груди выделялись, а живот заманчиво округлялся. Щеки имели оттенок нежной розы на фоне чистейшего фарфора, а светло-алые губы были слегка изогнуты.
Как и зачастую бывало раньше, пока он не покинул их спальню, не в силах больше выносить напряжения и муки от близости к ней и невозможности прикоснуться — так как он сам в этом поклялся-он почувствовал, как желание нарастает в нем от простого взгляда. Скрежеща зубами Олаф наблюдал, как жена спускается по лестнице, приветливо улыбаясь.
— А, Эрин, наконец-то. У нас гости, моя любовь. Я хотел бы тебе представить своего брата Эрика. Боюсь, что, будучи моим родственником, он, увы, тоже викинг, но я уверен, что ты найдешь его приятным в общении. Эрик, позволь представить тебе мою… ирландскую жену, Эрин Мак-Аэд, принцессу Тары, королеву Дублина.
Эрик моментально отвел взгляд от Эрин и укоризненно посмотрел на Олафа. Потом его глаза снова устремились на Эрин с неприкрытым восхищением.
— Эрин Мак-Аэд из Тары, — выдохнул Эрик, его глаза сверкнули, когда он быстро подошел к лестнице, чтобы завладеть рукой Эрин. — Я видел много женщин в разных странах, но, тем не менее, прибыв сюда сегодня, я должен признать, что та, которую я должен называть сестрой, наипрекраснейшая из всех.
Эрин улыбнулась, не в силах устоять перед откровенным обаянием этого незнакомца, который приходился ей деверем. Он был и похож, и непохож на Олафа. Он обращался к ней по-норвежски, а одет и вел себя как викинг. Но кроме этого, был очень любезен, чего нельзя сказать об Олафе. Эрик был, возможно, таким, каким был когда-то Олаф: беззаботным и легкомысленным. Он был захватчик, и его заботило очень немногое. Но у него не было ни всепоглощающей силы, как у брата, ни окружающей его ауры власти.
— Если ты пришел с миром на наши берега, Эрик, я рада приветствовать тебя. Я не знала, что у Олафа есть брат, и я рада познакомиться с его родственниками.
Эрик добродушно засмеялся.
— Брат? У него когда-то было семь братьев. Трое погибли на дальних берегах, но держу пари, милая сестренка, ты встретишься с оставшимися через несколько лет. Размер наших владений, моя леди — одна из причин, почему многие из нас вынуждены искать приключений. Наши дома и земли переполнены, и чтобы добиться чего-нибудь, мы должны отправляться в путь и пытать счастья на дальних землях.
Вдруг Эрин услышала смех Олафа.
— Думай, что говоришь, брат. Моя жена не одобряет тех, кто пытает счастья на чужих землях. Она при случае всегда старается тонко напомнить мне, что я только лишь варвар-захватчик.
— Если мой брат потерпел неудачу, Эрин Мак-Аэд я попытаюсь приложить все усилия, чтобы, когда я буду покидать вас, ты поняла, что мы, норвежцы, не так уж отличаемся от ирландцев. Мы просто обрабатываем наши земли и ждем возвращения наших мужчин, желая мира, здоровья и согласия в наших семьях.
— А… но мир, который вы ищете, возможен только на вашей собственной земле, — возразила Эрин, улыбаясь.
— Не пытайся спорить с моей женой, — предупредил Олаф своего брата. Потом быстро зашагал к лестнице, взял Эрин под руку и увел к огню, где повернул ее так, чтобы можно было обнять ее обеими руками за талию.
— Эрин хотела, чтобы ты извинился перед всеми, против кого ты выступал, и вернул им все, что ты захватил.
Эрин подумала: невозможно, чтобы Эрик не слышал злой насмешки в голосе Олафа. Она чувствовала эту издевку всем своим телом. Издевка была в его жестоком касании, в его голосе. Она бы хотела, чтобы у нее хватило воли отстранить его руки и смело рассказать Эрику, что его брат считает, что связал себя честным союзом с предательницей.