Виктор Викентьевич Еременко уже не раз пожалел о том, что согласился на эту авантюру и отправился в путь вместе с О’Брайаном. Они не прошли еще и пяти километров, а уже два раза едва не угодили в пропасть, у Виктора Викентьевича порвалась бечевка, он потерял один снегоступ и теперь так и шел, постоянно проваливаясь одной ногой в сугробы. Одежда намокла, заиндевела на морозе и стала похожа на фольгу, создавая лишние помехи при каждом шаге.
А этот недоумок-ирландец все шел себе, словно вездеход, и еще насвистывал какие-то свои идиотские мелодии, очевидно, из времен своего древнего рокерского прошлого…
Однако не пойти Виктор Викентьевич не мог. И причин здесь крылось несколько.
Во-первых, Еременко задумался: а что, если тот невзрачный клерк-соглядатай, неусыпно следивший за ним еще с Нью-Йорка, приставлен к нему вовсе не его бывшими друзьями-компаньонами Стромбергом и Шестопаловым, а какой-нибудь третьей стороной? Скажем, ФСБ, ФБР или Интерполом? И тогда, зная, кем на самом деле является Виктор Викентьевич, он в первую же минуту сдаст новоявленного мультимиллионера властям или арестует на месте, что в планы господина Еременко никак не входило.
Во-вторых, в отличие от остальных пассажиров прибытие самих спасателей было для Виктора Викентьевича не столь уж желанным. Еременко не без основания опасался, что потерпевших тотчас же эвакуируют и разместят по госпиталям, а доставка уцелевшего багажа – это уже для спасателей будет делом второстепенным. А расставаться с деньгами, тем паче с документами, Виктор Викентьевич никак не хотел.
В-третьих, лежание в госпитале и чуть ли не мировая известность с показыванием по телевидению, многочисленными интервью и допросами в планы подпольного миллионера никак не входило. Наоборот, следовало как можно скорее раствориться. Документы он спрятал, но их ведь могут и найти, когда вездесущие члены аварийной комиссии начнут обыскивать каждый миллиметр ледника в поисках разгадки катастрофы авиалайнера.
Плюс ко всему Виктор Викентьевич не так уж хорошо ориентировался на местности, и спустя недели две-три, а меньше его в больнице не продержали бы, Еременко мог просто не найти того самого места, в котором он зарыл ценный груз. Да и как объяснить свое возвращение к месту крушения? Ностальгией пострадавшего? Это по меньшей мере выглядело бы странно…
А лучше всего для Виктора Викентьевича было бы, если бы все пассажиры погибли. Все, исключая его. Чтобы спасатели обнаружили только трупы. Их, конечно, могут идентифицировать, но как опознать обгоревшие и разбросанные тела из хвостовой части? И кто даст гарантию, что пара человек не покоится на дне одной из многочисленных ледяных трещин? Все погибли – и точка. А то, что трупов меньше, чем пассажиров, так на это есть много объективных причин. Гибель господина Еременко, безусловно, устроит всех, особенно – самого Виктора Викентьевича. А уж возможность организовать поиск кожаных мешков с деньгами Еременко найдет. На это хватит и одной пачки денег из тех, которые он так предусмотрительно захватил с собой…
– Эй, русский, – хрипло позвал мультимиллионера О’Брайан и остановился, – тут еще один разлом. И довольно приличный. Куда пойдем? Налево или направо?
Виктор Викентьевич подтянулся поближе и посмотрел на щель, которая тянулась от одной стороны видимого горизонта до другой.
– Да-а-а, не перемахнешь, – озабоченно произнес Еременко, глядя на широкую черноту провала. – Ну, давай пойдем влево, – безразличным тоном произнес он.
– Ты, наверное, коммунист, – ухмыльнулся ирландец, – или бабник.
– Почему? – удивился Еременко.
– Потому что и те и другие налево ходят, – хохотнул бывший хиппи. – Ты, наверное, и тот и другой.
– Если для тебя есть разница, где мы замерзнем, то можем пойти направо, – пожал плечами Виктор Викентьевич.
– Да, – озабоченно протянул О’Брайан, – этот разлом не сулит нам ничего хорошего. Но не будем унывать. – Ирландец чуть приободрился и тут же добавил: – Не назад же нам, в конце концов, возвращаться…
– Назад мы точно не дойдем, – подтвердил Еременко. – Давай-ка двинем налево. – И парочка заковыляла вдоль края коварной трещины.
С обреченным видом, однако, шли они не долго. Уже метров через двести О’Брайан поднял руку, указывая на снежную перемычку:
– Гляди-ка, русский, вот и мостик! Ты угадал с направлением! – просиял бывший хиппи.
– Выдержит ли? – с сомнением покачал головой Виктор Викентьевич, осторожно пробуя носком край ледяного настила. – На вид, конечно, штука толстая, но…
– Ладно, русский, – беззаботно произнес О’Брайан, – держи-ка вот этот конец. – Ирландец отвязал от ног свои снегоступы, соединил веревки, одним концом обвязался сам, а другой подал Еременко. – Конечно, не альпинистское оснащение, но штука вроде бы прочная. Да и отощал я за последние сутки сильно, так что, в случае чего, авось и выдержит, – совсем по-русски сказал он и, осторожно опустившись на живот, стал медленно ползти по скользкому ледяному мостику.
– Эге, – донеслось до Виктора Викентьевича из-за снежной пелены спустя минуту-другую, – наконец-то и к нам фортуна повернулась тем местом, которым надо! Эй, русский, дуй сюда! – позвал он Еременко. – Не бойся, лед прочный, здорово прихватило. Ползи сюда, – подбадривал он нерешительного мультимиллионера, – посмотри, какую штуковину я здесь нашел! Это просто чудо! С таким агрегатом мы вмиг до побережья доберемся!
Заинтригованный Еременко осторожно перебрался по широкому, но довольно неровному и скользкому мостику, спеша на зов товарища. И спешить было для чего. О’Брайан стоял подле немного припорошенного снегохода, горделиво оперевшись на него, словно охотник на добытого носорога, и ласково похлопывал машину по стальному боку.
– Посмотри, какая красавица! – ирландец стал возбужденно размахивать руками. – Ну, не чудо ли, а?
– Заведется ли? – настороженно спросил Виктор Викентьевич. – С чего бы это рабочий агрегат бросать посреди ледника?
– А мы сейчас проверим, – пообещал бывший рокер и взгромоздился на водительское кресло.
– И где, интересно, хозяин? – задал очередной вопрос Еременко.
– А кто его знает? – пожал плечами ирландец. – Но машина, видно, давненько тут стоит. Ишь, как ее снежком-то припорошило.
Мотор щелкнул несколько раз и к великой радости путешественников заревел всем своим металлическим нутром.
– Слушай, О’Брайан. – Виктор Викентьевич впервые, наверное, за все время назвал ирландца по фамилии, – слезай.
– Почему это? – удивился тот.
– А вдруг это какой-нибудь местный эскимос приехал поохотиться или рыбку половить? – предположил Виктор Викентьевич. – А мы сейчас и угоним его снегоход. Человек же здесь пропадет. – Еременко сделал широкий жест вокруг себя, указывая на бескрайние просторы ледника.
– А мы не пропадем? – резонно заметил бывший хиппи, однако водительское кресло все-таки покинул. – Ну, давай подождем минут десять, – предложил он, – если услышит звук мотора и объявится – поедем вместе. А нет – так я тут околевать не буду. Я думаю, хозяин этой колымаги не обидится. Найдем людей, скажем, где взяли машину. Пусть ищут, – проворчал законопослушный О’Брайан и стал шарить по снегоходу. – Ты посмотри, что тут есть! – обрадованно воскликнул он, извлекая на свет коробку с консервами.