– Точно не могу сказать – они ослепили нас фонарями. С нами говорил один – на английском языке и на пушту.

– Потери есть? – перебил его Салад.

– Три человека – Хасан, Исмаил и Хусаин. И еще оружие – два гранатомета и американские винтовки.

– Каждый мне все отработает, – строго произнес полевой командир. – Мертвых подобрали?

– Нет, мы не успели. Американцы не дали времени.

– Плохо! – сказал Салад, хотя известие, что люди Мустафы рассеяны, а сам Шурави, возможно, погиб, все-таки грело ему душу. – Ладно, так уж и быть, если все пройдет хорошо, отличившимся разрешу не отрабатывать. А теперь отправляйся назад, собери своих людей и похорони мертвых.

Салад и Джафар развернули коней и поскакали к своим людям.

* * *

На восходе небо чуть посветлело. Пришло время фарджа. Салад решил помолиться как можно раньше, чтобы до рассвета продолжить движение. Тогда днем можно будет остановиться, осмотреться, что впереди и вокруг. А люди смогут позавтракать.

Он выбрал имамом пожилого и набожного узбека Рахима. Все, кроме дозорных, молились. Салад и Джафар были в центре и отчетливо произносили слова молитвы. Фактически фардж стал небольшой передышкой для каравана и эскорта.

Сразу же после молитвы караван двинулся дальше, навстречу восходящему солнцу. Караван сменил дозорных, чтобы те тоже могли помолиться, а затем догнать основную группу.

Небо было чистое, и день обещал быть ясным. Над темным треугольником горы встало апельсиновое солнце и залило оранжевым светом горную дорогу.

Слева от каравана возвышались зубцы горного хребта, справа тянулись зеленые заросли кустарника, высотой по грудь человеку. Когда-то обломок скалы скатился с высоты и перекрыл дорогу. Теперь она огибала преграду, отвоевав территорию у кустарника. Авангард – семь всадников – объехал скалу и поскакал дальше. Благополучно прошел объезд и караван. Затем к обвалившейся скале подошла основная группа.

– Салад! – вдруг послышался громкий голос. – Готовься к смерти!

Усиленные переносным динамиком слова звучали особенно зловеще. Салад узнал голос Мустафы-Шурави, приостановил коня и, прищурившись, осмотрел соседние горы. Однако никого не было видно. Джафар глянул на заросли кустарника – на первый взгляд там тоже никого не было. Вдруг из-за лежащего на дороге обломка скалы по высокой дуге, словно его выпустили из катапульты, под ноги коню Салада упал холщовый мешок. Конь, испугавшись, отпрянул, но Салад сильной рукой удержал его. Командир махнул рукой – один из боевиков соскочил со своего коня и открыл мешок – из него выкатились три отрезанные головы.

– Хасан, Исмаил и Хусаин, – шепотом называли имена своих знакомых боевики.

– Салад! – раздалось над горами. – Твои люди, переодевшись натовскими солдатами, напали на кишлак Селаб, где течет источник целебной воды. Салад, это с твоей наводки американцы уничтожили кишлак Хаск Сартор. Салад, это тебя боятся и ненавидят дехкане близлежащих гор! Ты трижды заслуживаешь смерти!

– Шурави! Если ты умеешь не только орать, – громко ответил Салад, – а еще и слушать, то ты услышишь, что боится только тот, кому есть чего бояться. Услышишь и то, что крестьяне сами могли решиться напасть на Селаб, чтобы лишить тебя монополии на целебный источник. И у тебя нет доказательств, что американцы действовали с моей наводки.

– Знай, Салад, теперь тебе есть чего бояться! – крикнул Мустафа-Шурави. – Огонь!

В воздухе послышались выстрелы, взревели реактивные снаряды, застрекотал пулемет. Один за другим начали ухать взрывы.

Салад дернул поводья, и его конь встал на дыбы. Боевики спрыгнули с седел и побежали к кустарнику в поисках укрытия. Но ни одного настоящего взрыва на земле не последовало.

– Что за глупые шутки! – крикнул Салад; он понял, что все взрывы – это просто звуковая запись.

– Не страшно тебе, Салад? – спросил Мустафа-Шурави. – А теперь уже без шуток.

Из зарослей кустарника, что простирались справа от дороги, раздался залп. Там Мустафа-Шурави заранее разместил отряд ополчения, вооружив его американскими винтовками, которые когда-то принадлежали ополчению Салада.

Почти вся первая шеренга боевиков полегла, остальные шарахнулись назад к горам. Оттуда ударили «калашни». Это открыли огонь уже воины Мустафы-Шурави.

Среди боевиков началась невообразимая суматоха, они не знали, куда деться от настигавшего их свинцового града.

– За мной, командир! – крикнул Джафар.

Он пришпорил коня и помчался к лежащему на дороге обломку скалы. Салад поспешил за ним. Взрыв гранаты метрах в двадцати перед ними преградил путь; они развернули коней и, перескакивая через раненых и убитых, пустились обратно.

Всадники из авангарда Салада услышали, что начался бой, одновременно развернули коней и поскакали на выручку основной группе. Задержать их и было задачей Батяни и капитана Столярова. Русские десантники прекрасно с ней справились. Из заранее сделанных бойниц, выложенных из камней, они дружным огнем сняли первых двух верховых; еще один упал раненным и покатился кубарем лошадям под ноги. Остальные четверо спрыгнули с седел и залегли в ложбине. Батяне пришлось выгнать их оттуда «гранатой-лягушкой». Кого-то ранило, кто-то навсегда так и остался там лежать, а кому-то удалось отползти и сбежать. Десантники не стали их преследовать. Они поспешили на помощь Мустафе-Шурави. Теперь становилось по-настоящему «жарко», и его людям действительно была необходима их помощь.

К месту боя подтянулся отряд дозорных каравана, которые оставались на месте, чтобы совершить фардж. Это были двадцать видавших виды опытных бойцов. Они издали услышали, что начался бой, тихо подошли, определили позиции людей Мустафы-Шурави и сами открыли плотный огонь по противнику. Дозорные смогли отбросить ополчение Мустафы-Шурави дальше, в глубь зарослей кустарника, тем самым дали возможность основной группе занять это укрытие. Своими действиями они спасли от быстрого уничтожения не только большинство талибов, но и самого командира с его телохранителем. Салад и Джафар влились в этот боеспособный отряд и, захваченные азартом войны, уже наравне с рядовыми боевиками расстреливали рожки своих автоматов.

Перебегая от камня к камню, от куста к кусту, Батяня и капитан Столяров бросились выручать отступающих ополченцев, чтобы под прикрытием их огня те смогли перегруппироваться. Однако дехкане, привычные держать соху, а не винтовку, беспорядочно отступали.

– Мужики! Стойте! Вы куда! Назад! Мы поможем! Поднажмем! Еще немного! – кричал, мешая пуштунские и русские слова, Батяня.

У него над головой беспрерывно свистели пули.

34

Среди обитателей лагеря Махмуда установилась сонная и ленивая атмосфера. Так бывает всегда, когда нечего делать. Вернее, вместо дела только ожидание дела. А это расхолаживает.

Третий день подряд люди Махмуда торчали на одном месте. Они заступали в караул и ели шашлыки – «брали в кредит» баранов у местных пастухов.