– Ты так серьезно болен, – продолжал герцог, – что не можешь мне ответить?
– Я действительно очень болен, монсеньор, – пробормотал Бюсси.
– Значит, поэтому ты и не был у меня эти два дня? – сказал герцог.
– Да, монсеньор, – подтвердил Бюсси.
Герцог, задетый лаконизмом ответов, сделал несколько кругов по комнате, разглядывая выступавшие из мрака скульптуры и щупая ткани.
– Ты неплохо устроился, Бюсси, по крайней мере на мой взгляд, – заметил он.
Бюсси не отвечал.
– Господа, – обратился герцог к своей свите, – обождите меня в соседней комнате. Решительно, мой бедный Бюсси серьезно болен. Почему же не позвали Мирона? Лекарь короля не может быть слишком хорош для Бюсси.
Один из слуг Бюсси покачал головой, герцог заметил это движение.
– Послушай, Бюсси, у тебя какое-нибудь горе? – спросил он почти заискивающим тоном.
– Не знаю, – ответил граф.
Герцог приблизился к нему, подобный тем отвергаемым влюбленным, которые, по мере того как их отталкивают, становятся все мягче и нежнее.
– Ну что же это такое? Поговори же со мной наконец, Бюсси! – воскликнул он.
– О чем я могу с вами говорить, монсеньор?
– Ты сердишься на меня, а? – прибавил герцог, понизив голос.
– Сержусь? За что? К тому же на принцев не сердятся, какой в этом прок?
Герцог замолчал.
– Однако, – вступил на этот раз Бюсси, – мы даром теряем время на всякие околичности. Перейдемте к делу, монсеньор.
Герцог посмотрел на Бюсси.
– Я вам нужен, не так ли? – спросил тот с жестокой прямотой.
– Господин де Бюсси!
– Э! Конечно же, я вам нужен, повторяю. Думаете, я так и поверил, что вы пришли навестить меня из дружбы? Нет, клянусь богом, нет! Ведь вы никого не любите.
– О! Бюсси! Как можешь ты обращаться ко мне с подобными словами!
– Хорошо; покончим с этим. Говорите, монсеньор! Что вам нужно? Если ты принадлежишь принцу, если этот принц притворяется до такой степени, что называет тебя «мой друг», то, очевидно, надо быть ему благодарным за это притворство и пожертвовать ему всем, даже жизнью. Говорите!
Герцог покраснел, но было темно, и никто не увидел его смущения.
– Мне ничего от тебя не было нужно, Бюсси, – сказал он, – и напрасно ты думаешь, что я пришел с каким-то расчетом! Я всего лишь хотел взять тебя с собой прогуляться немного по городу. Ведь погода такая чудесная! И весь Париж взволнован тем, что нынче вечером будут записывать в члены Лиги.
Бюсси поглядел на герцога.
– Разве у вас нет Орильи? – спросил он.
– Какой-то лютнист!
– О! Монсеньор! Вы забываете про остальные его таланты. Мне казалось, что он у вас выполняет и другие обязанности. Да и помимо Орильи у вас есть еще десяток или дюжина дворян: я слышу, как их шпаги стучат о панели моей прихожей.
Портьера на дверях медленно отодвинулась.
– Кто там? – спросил высокомерно герцог. – Кто смеет без предупреждения входить в комнату, где нахожусь я?
– Это я, Реми, – ответил Одуэн и торжественно, не проявляя ни малейших признаков смущения, вступил в комнату.
– Что это еще за Реми? – спросил герцог.
– Реми, монсеньор, – ответил молодой человек, – это лекарь.
– Реми больше чем мой лекарь, монсеньор, – добавил Бюсси, – он мой друг.
– А! – произнес задетый этими словами герцог.
– Ты слышал желание монсеньора? – спросил Бюсси, готовый встать с постели.
– Да, чтобы вы сопровождали монсеньора, но…
– Но что? – сказал герцог.
– Но вы, господин граф, не будете его сопровождать, – продолжал Одуэн.
– Это еще почему?! – воскликнул Франсуа.
– Потому что на улице слишком холодно, монсеньор.
– Слишком холодно? – переспросил герцог, пораженный тем, что ему возражают.
– Да, слишком холодно. И поэтому я, отвечающий за здоровье господина де Бюсси перед его друзьями и особенно перед самим собой, запрещаю ему выходить.
Несмотря на эти слова, Бюсси все же поднялся на постели, но Реми взял его руку и многозначительно пожал ее.
– Прекрасно, – сказал герцог. – Если прогулка столь опасна для вашего здоровья, оставайтесь.
И Франсуа, в крайнем раздражении, сделал два шага к двери.
Бюсси не шевельнулся.
Герцог снова возвратился к кровати.
– Так, значит, решено, ты не хочешь рисковать?
– Вы же видите, монсеньор, – ответил Бюсси, – мой лекарь запрещает мне.
– Тебе следовало бы позвать Мирона, Бюсси, это опытный врач.
– Монсеньор, я предпочитаю врача-друга врачу-ученому, – возразил Бюсси.
– В таком случае прощай.
– Прощайте, монсеньор.
И герцог с большим шумом удалился.
Как только он покинул дворец Бюсси, Реми, провожавший его взглядом до самого выхода, бросился к больному.
– А теперь, сударь, вставайте, пожалуйста, и как можно скорее.
– Зачем?
– Чтобы отправиться на прогулку со мной. В комнате слишком жарко.
– Но ты только что говорил герцогу, что на улице слишком холодно.
– С тех пор как он ушел, температура изменилась.
– Значит?.. – сказал, приподнимаясь, заинтересованный Бюсси.
– Значит, теперь, – ответил Одуэн, – я убежден, что свежий воздух пойдет вам на пользу.
– Ничего не понимаю, – сказал Бюсси.
– А разве вы понимаете что-нибудь в микстурах, которые я вам даю? Тем не менее вы их проглатываете. Ну, живей! Поднимайтесь! Прогулка с герцогом Анжуйским была опасна; с вашим лекарем она будет целительной. Это я вам говорю. Может быть, вы мне больше не доверяете? В таком случае откажитесь от моих услуг.
– Ну что ж, пойдем, раз ты этого хочешь, – сказал Бюсси.
– Так надо.
Бледный и дрожащий, Бюсси встал на ноги.
– Интересная бледность, красивый больной! – заметил Реми.
– Но куда мы пойдем?
– В один квартал, где я как раз сегодня сделал анализ воздуха.
– И этот воздух?