Через несколько бесконечных минут он вставил в автомат последний магазин и его палец замер на спусковом крючке. Советник вдруг осознал, что по нему тоже больше не стреляют. Он прислушался и понял почему. Со стороны Манагуа все отчетливее слышался тяжелый гул моторов.
Вскоре передний БТР подошедшей колонны, устрашающе вращая башенкой с крупнокалиберным пулеметом, остановился перед дымящимся остовом джипа, из подъехавших следом грузовиков начали выпрыгивать смуглые солдаты с «калашами», и советник понял, что можно расслабиться. Уже как в тумане, он обнимался со знакомым офицером, помогал затаскивать раненого Хорхе в санитарный автобус, что-то кому-то объяснял...
* * *
Во всех рапортах и отчетах засада приписывалась контрас. Хотя нападавших никто не видел – даже Мендоса и его русский напарник. Кто это был на самом деле, так и осталось неизвестным. Бой закончился в сумерках, и в придорожные джунгли по горячим следам никто соваться не рискнул. Только бронетранспортеры дали для острастки несколько очередей из башенных пулеметов по зарослям, из которых велся огонь по «Ниссану». Однако им никто не ответил. Скорее всего, уцелевшие участники засады трезво оценили свои силы и либо просто затаились, либо сделали ноги, едва заслышав приближение колонны. Индеец, который в начале заварухи оказался по другую сторону подбитого джипа, куда-то пропал – может, просто скрылся, а может, его увели с собой нападавшие. Во всяком случае, в кювете остался его «АКМ» в пятнах крови, пустые магазины и куча стреляных гильз – похоже, он израсходовал все патроны, что у него были. На месте вражеских позиций высланная назавтра из столицы опергруппа не нашла ничего, кроме россыпей автоматных гильз и следов крови. Хотя и Мендоса, и русский надеялись, что хотя бы нескольких нападавших они успокоили насовсем. Или те забрали даже трупы, благо времени у них было достаточно? Но зачем, неужели кого-то можно было опознать? Но это были еще не все странности. Через несколько дней Хорхе по своим каналам получил сообщение, что дом с башней, который он недавно посетил, тоже подвергся нападению. Кто его совершил – контрас, гринго или правительственные войска, присланные из Тегусигальпы, или кто-то еще – было не ясно. Из охраны никто не уцелел. Все люди были убиты. Нападавшие что-то искали – информатор из местной полиции сообщил, что на некоторых трупах были следы пыток. Значит, охранников, которые пережили штурм, допрашивали, прежде чем добить. Но Мендоса был уверен, что допрос ничего не дал нападавшим. Ведь никто из охранявших дом не помогал прятать ящик. Они его даже не видели. Правда, видел пропавший индеец. Более того, он знал, откуда ящик взялся. Но даже он не знал, что в нем и где именно он спрятан. А спустя еще две недели от того же информатора пришло сообщение, что в сельве недалеко от границы, на гондурасской стороне, местные крестьяне нашли обезглавленный труп, – судя по одежде и документам, индейца. Выходило, что с «места происшествия» он все-таки ушел не сам. Мендоса решил, что, несомненно, «подлые контрас» пытали индейца и, ничего не добившись от неграмотного глухонемого, отрубили ему голову мачете.
Однако эта информация не достигла глаз и ушей его начальства. Своему русскому другу он тоже ничего не сказал. Тем более что вскоре Хорхе Мендосу перевели в министерство обороны, а «Мигеля», гвардии капитана ВДВ Михаила Туманова, успевшего получить благодарность лично от президента Даниэля Ортеги, отозвали в Москву. Прощаясь в аэропорту Манагуа, Мендоса и Туманов были убеждены, что дороги их расходятся и они никогда больше не увидятся.
Наши дни
Где-то над облаками монотонно прогудел двухмоторный транспортный самолет. А потом под угасающий гул турбин в небе расцвели белоснежные купола парашютов. На фоне окружавших долину невысоких гор, почти до самых вершин густо заросших лесом, парашюты выглядели как экзотические цветы. Легкий ветерок, слегка теребивший верхушки деревьев, не создал бы парашютистам проблем, даже будь они новичками. Но они явно были профессионалами – все без исключения приземлились в пределах видимости друг друга, никто ничего не вывихнул, не потерял и не повис на дереве. Вскоре парашютисты без лишнего шума просочились сквозь заросли и собрались на поляне у самого края леса. Сквозь стволы деревьев просматривалось большое, подозрительно ровное поле, заросшее невысоким кустарником. Изредка виднелись чахлые деревца. Сплошь кривые, словно согнутые радикулитом.
На поляне собрались полтора десятка мужчин атлетического телосложения. Однако их трудно было принять за спортсменов-любителей даже при наличии очень богатой фантазии. Все спустившиеся с небес носили десантную камуфляжную униформу американского образца, штатное оружие и амуницию воздушно-десантных частей армии США. Сомнения вызывали лишь две вещи: отсутствие знаков различия на униформе и то, что все коммандос принадлежали к белой расе. Афроамериканцев, азиатов или латиносов среди них не было. За одним-единственным исключением. Рядом с командиром группы стоял крепкий смуглый мужчина лет пятидесяти, похожий на мексиканца. Впрочем, командир выглядел ненамного моложе. Мексиканец был в таком же, как у всех, камуфляже, но без снаряжения и оружия. В руках он держал карту. Что еще обращало на себя внимание: снаряжение каждого из них чем-то отличалось от арсенала соседа. Помимо неприметных мелочей, которые видны лишь знатокам, были отличия, доступные и невооруженному глазу. Например, пулеметчика обозначало его оружие – ручной пулемет «М-249», в укороченном десантном варианте, известном как «Миними Пара». Связиста выдавала видневшаяся над плечом антенна портативной, но мощной радиостанции. Обоих гранатометчиков – толстая труба 40-миллиметрового гранатомета «М-203» под стволом винтовки и патронташ с зарядами через плечо. У сапера за спиной висело что-то похожее на классический миноискатель, только сложенное в несколько раз. Да и у остальных было за что зацепиться постороннему взгляду. Лишь медик, который не носил на рукаве белой повязки с красным крестом, выделялся как раз отсутствием видимых дополнений к базовому комплекту снаряжения. Разве что сам рюкзак у него выглядел крупнее обычного, и вместо обычной винтовки «М-16» у него был ее укороченный вариант, карабин «М-4». Собственно, остальным, кроме пулеметчика и снайпера, по штату тоже полагались карабины. Но они, похоже, имели возможность выбора и предпочли более надежные «длинные» винтовки.
Однако лишь у снайпера оружие по-настоящему не было штатным – вместо положенной «ремингтоновской» «М-24» он нес за спиной английскую винтовку «AWF», изготовленную к тому же не под стандартный патрон НАТО, а под усиленный «супермагнум» калибра 8,6 мм. На фоне его широкой спины увесистая, но внешне очень изящная «снайперка» с удлиненным стволом, мощной 12-кратной оптикой и небольшими сошками (наподобие пулеметных) казалась невесомой. Однако снайпер выделялся не только вооружением. Хотя он и не был самым высоким в группе, но телосложение имел вполне атлетическое, с реально накачанными мышцами, а не декоративными буграми культуристов с подиума. Живое, хотя и не слишком запоминающееся лицо вовсе не портила короткая армейская стрижка. Чувствовалось, что у этого солдата есть не только набитые кулаки, но и мозги, которые явно служат чем-то большим, чем приложением к оптическому прицелу. У постороннего человека вполне мог возникнуть вопрос: что такая интересная личность делает в американской армии? Но на этом болоте не было посторонних людей.