«В конце концов, – рассеянно подумал он, – если даже не удастся освободить Салмана, в этом тоже есть свои плюсы. Например, можно будет создать свой халифат. И пусть тогда он попробует доказать, что его организация «чище» моей. Во всяком случае, я не нарушаю законов предков и не пью с неверными. Можно уехать к арабам, там тоже есть свои люди, которые с удовольствием примут меня…»
За спиной послышался легкий шорох. Кадыр резко обернулся, и лицо у него побледнело. На пороге стояли братья Яндиевы – Аслан и Габит. У обоих израильские «узи», стволы которых направлены в сторону Асланова. В глазах старшего брата – Аслана, хорошего бойца и беспощадного убийцы, – плескалась злоба и ненависть.
Братья стояли так близко, что добраться до письменного стола, в котором лежал «кольт М1911», семизарядный пистолет с самым мощным, какой только существовал для пистолетов, калибром 11,43 миллиметра, не представлялось возможным. Кадыр очень гордился тем, что эту «машинку» ему доставили прямо из Нью-Йорка, по специальному заказу. Но особую гордость вызывала надпись на левой щечке оружия: «S. Colt / USA / Hartford/ St. Connecticut / 1911».
– Этот пистолет, – любил похвастаться Кадыр, демонстрируя оружие своим немногочисленным знакомым, – конструировал сам Сэмюэл Кольт. А делали под его руководством лучшие оружейники мира. Кто-кто, а они-то знали толк в оружии. Это не пистолет, а карманная гаубица! Любую башку с двадцати метров вдребезги разнесет. И ни один бронежилет выстрела из него не выдержит!
– Зачем пришли? – холодно спросил Асланов, сглатывая липкую слюну, которая вдруг скопилась у него во рту. – Я вас не звал.
– Нас не надо звать, – резким тоном перебил Кадыра Аслан. – Мы приходим сами, когда это надо! Но чаще приходим, когда нас не ждут! Ведь ты нас не ждал, собака?
Кадыр усмехнулся и сделал шаг в направлении стола.
– Разве в детстве тебя не учили, – задумчиво поглаживая голову одной рукой и засунув вторую в карман брюк, спросил Асланов, – что нехорошо дерзить тем, кто старше тебя по возрасту?
– У меня не было детства, – жестко ответил Яндиев. – И у моего брата его тоже не было. Благодаря таким, как ты…
– А твой хозяин не лишил тебя детства? – язвительно оборвал Кадыр старшего Яндиева. – Твоих родителей я убил по его приказу. А ведь не было никаких доказательств того, что они сотрудничали с русскими. Просто Салману так показалось!
– Заткнись, пес! – выкрикнул Аслан. – Салман заменил мне отца! У тебя только один шанс уцелеть. Это сказать, где Салман и что с ним. И уповай на милость Аллаха, если он мертв!
– А что ты со мной сделаешь, мальчишка?! – насмешливо поинтересовался Асланов, шагнув в сторону письменного стола. Он понимал, что раз эти двое дошли до его кабинета, то звать на помощь охрану бесполезно. Скорее всего, братья вырезали тех, кто дежурил на лестнице и в его приемной. Рассчитывать можно было только на свои силы и собственную смекалку. Кадыр надеялся, усыпив бдительность Яндиевых, добраться до заветного ящика письменного стола, в котором лежал его «кольт». Стол в этом случае должен был послужить щитом. Массивный, сделанный в девятнадцатом веке из мореного дуба, он вполне мог стать прекрасным пулеулавливателем. Кадыру надо было всего несколько секунд, чтобы вытащить из ящика пистолет и снять его с предохранителя.
– Так что же ты собираешься со мной сделать, сынок, – повторил Кадыр, снова шагнув к столу, – если твой хозяин уже мертв? Убьешь?
На лице Аслана отразилось недоумение. В его планы никак не входила гибель Гудаева. Его замысел был предельно прост – взять Кадыра в заложники, припугнуть его и заставить отпустить Салмана. Но если тот уже убит, то затея по его освобождению теряла всякий смысл.
– Ты не посмел бы этого сделать, – неуверенно проговорил Аслан, – ведь ты же знаешь, какие люди стоят за ним…
– А кто узнает, что это сделал я? – Кадыр уже свободно, почти не таясь, подошел к столу. – Если Салман мертв, кто сможет рассказать, что в этом замешан я?..
Он рывком выдвинул ящик, в котором должен был лежать «кольт», и сунул в него руку. Рукоятка удобно легла в ладонь, большой палец правой руки привычно опустил флажок предохранителя вниз. Но вытащить оружие Кадыр успел только наполовину. Аслан хоть и запоздало, но успел понять, что тот задумал. Короткая очередь из «узи» полоснула Кадыра по предплечью, перебив кость. От боли Асланов взвыл дурным голосом и зажал рану левой рукой. Бесполезный теперь уже «кольт» с глухим стуком упал под ноги своему хозяину.
– А ты и вправду пес, – прошипел Аслан, подходя к раненому и отбрасывая ногой пистолет в сторону. – Габит, запри дверь, чтобы нам никто не мешал…
Он толкнул Кадыра, который продолжал громко стонать, к дивану. Тот не сопротивлялся, понимая, что Аслан перешел запретную черту и теперь назад у него хода нет. Он поставил и себя, и своего брата вне тех законов, которые установились среди северокавказских эмигрантов.
– Когда придут твои люди, – голос у Яндаева был нервным; видимо, он тоже понимал, что теперь его живым не выпустят, – ты скажешь им, чтобы они пропустили нас… А потом отведешь нас к Салману. Я не верю, что ты осмелился его убить.
– Идиот! – прохрипел Асланов. – Ты даже не представляешь, какой ты идиот! Твой Салман в клинике, а мои люди пытаются его вытащить оттуда!
– Я не верю тебе! – Несмотря на свое хладнокровие, Аслан начинал срываться на истеричный крик. – Ты врешь, чтобы спасти свою вонючую шкуру, падаль!
В дверь кабинета кто-то постучал. Оба брата оглянулись на нее, на несколько мгновений выпуская Кадыра из поля своего зрения.
– Кадыр, ты в порядке? – раздался с той стороны тревожный голос начальника личной охраны Асланова. – Зачем двери запер?
– Ломайте их! Двери ломайте! – в отчаянии закричал Асланов, толкая Яндиева ногой под колено. Не ожидавший нападения, тот рухнул на пол и откатился в сторону. Кадыр мгновенно вскочил с дивана и бросился к столу, возле которого валялся «кольт». Но едва он успел накрыть здоровой рукой пистолет, в спину ему врезалась струя раскаленного металла. От жгучей боли в глазах Кадыра потемнело. На мгновение на фоне этой черноты он увидел чье-то женское лицо, но рассмотреть, кто это был, уже не успел. Он не слышал звука выстрела, поэтому не сразу понял, что с ним случилось. Стоявший у двери Габит заметил какое-то движение. Он среагировал на него больше инстинктивно, чем осознанно. Длинная очередь из «узи» прошила Кадыра от поясницы до левого плеча. Асланов дернулся, выгибая простреленную спину, но уже через секунду его тело обмякло, рука судорожно вцепилась в пистолетную рукоятку, но выстрела не последовало. Он умер, толком не сообразив, что произошло.
– Ишак, что ты наделал! – услышал Габит голос брата. – Как мы теперь отсюда будем уходить? Ты подумал своей бараньей головой?!
Словно в подтверждение его слов, раздался громкий хлопок. Дверь, в дыму и проблесках огня, рухнула на пол, снесенная направленным взрывом. Выстрелы из десятка пистолетов загрохотали до того, как дым и пыль успели осесть. Что-то твердое и горячее больно толкнуло Габита в грудь, отбрасывая его назад. Глаза заволокло пеленой, сквозь которую он, как в тумане, увидел отстреливающегося Аслана, увидел, как брат пытается отползти к массивному столу и как несколько пуль пробивают ему голову, от которой в разные стороны разлетаются кровавые брызги. Это было последнее, что он увидел в своей жизни.