– А теперь внимание, Константин, – вкрадчиво сказал я. – Говорить только правду и ничего кроме правды. Фальшивить ты не умеешь. Порядок въезда в поселок – подъезжаешь к воротам…
– Отдаю пропуск… На выезде забираю…
– Салон осматривают?
– Да когда как…
– Только правду, Константин! – зарычал я.
Парень съежился.
– Раньше осматривали… А теперь меня в лицо знают…
– Отлично, – кивнул я. – Орлегу поджидаешь где? Перед домом?
Парень лихорадочно затряс головой.
– Подъезжаю к крыльцу. В машине датчик, на воротах индикатор – сами отъезжают по сигналу… Орлега считает, что это удобно…
– Это очень удобно, – подтвердил я. – Крыльцо просматривается с соседних участков?
– Немного, – сглотнул водила. – Там ограда и арка… увиты плющом… Послушайте, мужики, вы же не собираетесь… – Он затравленно покосился по сторонам.
– А куда деваться, Константин! – выпалил я. – И ты нам в этом активно поспособствуешь!
Сработал механизм, ворота поплыли по направляющей. Водила нервно продвинул машину и встал напротив будки. Поползло стекло на боковой двери.
– Пошире улыбочку, дружок, – прошептал я из-под заднего сидения. – Не забывай, что тебя фотографируют не только спереди, но и сзади. Если чем-то не понравится твой затылок…
– Будет бублик, – закончил Балабанюк, свернувшийся напротив и не очень убедительно изображавший коврик для ног.
– Что-то припозднился ты сегодня, Костян, – зевнул невидимый привратник. – Орлега уже звонил, ругался.
– Сломался, – ответствовал водила. – Понимаю, это не оправдывает…
– Да мне без разницы, – равнодушно отозвался служивый. – Твоя машина, не моя. И втык всецело твой, приятель. Проезжай, сейчас он вставит тебе по первое число. Скажи спасибо, что пешком на ворота не приперся – тогда бы точно не видать тебе милости…
Я мысленно перекрестился. Прибеги Орлега на ворота, и была бы удивительная картина: «Двое против всех…»
Мы плутали по поселку минуты четыре. У Константина, похоже, сдавали нервы: лихорадочно вращая баранку, чудом избегал столкновений с заборами. Проплывали кроны деревьев, листовая имитация черепицы.
А дальше все было, как в плохо срежиссированном кино. Вираж налево, кроны деревьев выпали из кадра, возникла пышная клумба (не офицер же за ней ухаживает!). Густая ипомея с сиреневыми цветочками обвивала крыльцо. Я приподнялся: ау, люди?
– Санек, держи клиента! Пошевелится – мочи без жалости. – Оставив приятеля с неприятелем, я выметнулся из салона, пригнувшись, добежал до крыльца (никто не отменял соседей), ввалился в дом, который, разумеется, был открыт, поскольку Костика заждались, а неприятности не предусматривались.
В доме было слишком по-холостяцки, но чисто. Гостиная, не обремененная избытком мебели – стандартный диван, шкаф, соломенные кресла. Ни цветочков, ни кружавчиков, ни занавесок. Мужской журнал на самом подходящем для этого месте – журнальном столике.
– Наконец-то, Константин, – выехал из спальни… нет, не кривоногий и хромой, а вполне подтянутый сорокалетний мужик с коротким пробором, в щеголеватой серой униформе, подчеркивающей ширину плеч и узость талии. Осекся, сообразив, что ошибочка вышла. Сунул руку в кобуру. Я ударил в накачанный живот – для минутной дезориентации. Выпавший пистолет убрал в карман. Орлега рухнул на колени. Пока он кашлял, я успел побегать по комнатам, убедиться, что, кроме Орлеги, в доме никого – ни домработницы, ни любовницы, ни… садовника. Бегло провел экспроприацию: мыло, полотенце, бритвенный станок, фрагмент свиньи в вакууме (девчонкам должно понравиться). Схватил офицера за шиворот.
– Пойдемте, капитан, не надо притворства. А то начнете сейчас – буйные припадки, судороги…
Я пинками погнал его из дома. Он хватался за перила на крыльце, сопротивлялся. Но куда бы он делся, если у меня напрочь снесло башню? Я оторвал его вместе с перилами – это выглядело, конечно, круто… Хлестал ребром ладони по вросшим в дерево рукам. Добавочный в пузень, чтобы не орал на всю деревню. Погнал к машине, где Балабанюк, задыхаясь от скуки, «контролировал клиента». Запихнуть добычу в машину было проблемой: Орлега не хотел. Хватался руками за внешние части обшивки. Балабанюк изнутри сцапал его за грудки, потащил на себя. Этот тип был неуправляем, как проклепанный железом байкер…
В этот момент мы и обзавелись очередной проблемой. Шофер, избавленный от чувства ствола в затылке, распахнул дверь и колобком выкатился на дорожку! Я уже не успевал сделать нужные выводы. Константин несся через клумбу, петляя, как заяц. Стрелять было глупо, догонять – поздно. Он вывалился через открытые ворота, побежал куда-то влево. А ехать нам направо…
Пришлось оперативно менять решение. Я звезданул Орлегу по почкам, швырнул на переднее сиденье. Сопротивление слабело, он уже с трудом дышал. Я побежал вокруг капота – какой же длинный этот капот… Хорошо, что ключи водила не забрал с собой, двигатель бурчал. Балабанюк смотрел на меня немного виновато, помалкивал. И это правильно – скромность красит человека.
– Вот и молчи! – рявкнул я. – Ротозей несчастный… Кому сказано, молчи! Хрен тебе, боец, а не отпуск очередной… По твоей милости нам теперь дорога на север заказана – перекроют. Будем по Каратаю болтаться…
Я вырулил на дорожку, едва не сбив каких-то в штатском. Перешел на вторую передачу, третью. Сколько времени, интересно, нужно Костику, чтобы поднять тревогу?
– Эй, приятель, – я встряхнул сидящего рядом – что-то головка у него подозрительно склонилась, – слушай меня внимательно. Твоя судьба в руках похитителей – осознай и зацени. Поможешь проехать через КПП – будешь жить. Не поможешь – подохнем вместе. Но ты – немного раньше. Ясен расклад?
– Как я помогу? – Капитан завозился, сморщился, стал массировать живот.
– Сядь прямо, рожу сделай протокольную… Куда нам ехать, капитан: направо, налево?..
Инцидентов в этой местности не случалось, почитай, со времен Сотворения мира. Иначе как объяснить, что часовой на КПП, завидев не спеша пылящий «уазик», отклеился от будки и потащился открывать ворота? Орлега не роптал, сообразил, что для завершения карьеры достаточно одной пули. Я надвинул на глаза козырек камуфлированной кепки, опустил голову. У шофера Константина такой кепки не было. Проверка на наблюдательность, господа?
Второй спустился с крыльца, небрежно козырнул Орлеге. Обогнул капот, протянул руку:
– Держи пропуск.
Вот что мне меньше всего было нужно – так это пропуск. Но им же не объяснишь. И тут до парня дошло. Он как-то стушевался, сделал странное лицо, наклонился вперед, чтобы рассмотреть мою нечесаную бороду, которую я стыдливо прятал под куртку.
– Эй, постой-ка, что за хрень…
Но ворота уже были распахнуты. Можно ехать, что я и сделал. Утопил газ до основания и мгновенно перешел на высокую передачу. Машина с дребезжанием проскочила ворота, понеслась по мощеной дороге. В спину кричали. Но стрелять по капитану как-то не решались. Самая трудная дистанция – до леса. Мы одолели ее секунд за двадцать, а потом нас накрыла густая хвоя…