Ночью Захар лег спиной к костру, чтобы глаза не привыкали к свету и можно было издали заметить приближающегося врага. Григорий, который после посещения старца Макария прекрасно спал по ночам, накрылся дерюгой, позаимствованной с телеги, и устроился у костра.
Ямщик делал вид, что спит. Старался дышать ровно и не слишком много шевелиться. До него доносились все тревожные лесные звуки, но пока ничего, хотя бы отдаленно похожего на шум, производимый человеком, он не слышал. Постепенно лагерь обозников затих, грубые голоса и смех сменили нестройное сопение и храп.
Захар уже с трудом боролся с подступающей дремотой, сознание незаметно уплывало. Чтобы удержаться от соблазна уйти в страну грез, ему пришлось кусать себе губы. Это помогло.
Наконец, кажется, в самый глухой час ночи молодой человек различил в неумолчном ночном шуме осторожные шаги. Кто-то крался вдоль ряда телег с противоположной от обозников стороны.
У каждой телеги неизвестный приостанавливался, затем раздавался какой-то шорох, и через несколько мгновений человек возобновлял свое движение вдоль обоза.
Одна из стреноженных лошадей шумно повела ноздрями, учуяв незнакомца, и тот замер ненадолго, а затем продолжил свой путь. У следующей телеги он задержался. Ямщику удалось рассмотреть лохматую голову и мешковатую одежду незнакомца.
Тот снова чем-то прошуршал, а потом, к удивлению Захара, подтянулся на руках и неуклюже перевалился через высокий борт повозки внутрь. Там он, видимо из осторожности, надолго замер и не показывался.
Воспользовавшись тем, что неизвестный не может его видеть, Захар поднялся и осторожно, стараясь не шуметь, подкрался к повозке с другой стороны. Не в силах ждать дальше, чтобы понять намерения неизвестного, ямщик одним стремительным прыжком взлетел на борт.
В густом полумраке среди тюков сложно что-либо разобрать, но, когда лиходей шевельнулся, Захар его заметил. Грубая холстина, закрывавшая содержимое телеги, была откинута, а непрошеный гость сидел тут же. Увидев возникшего как из-под земли Захара, неизвестный попытался встать, но ямщик ему не позволил. Схватив его за щуплую шею, молодой человек стал его неистово трясти, цедя сквозь зубы:
– А ну, отвечай, кто таков? Зачем тут шныряешь?
Тщедушный тип только мычал что-то не-внятное, всхлипывал и совершенно не сопротивлялся. Это немного успокоило Захара, и он перестал немилосердно трясти свою жертву.
В этот момент повозка качнулась на мгновение, и ямщик оглянулся. Разбуженный возней и голосами, Григорий пришел посмотреть, что затеял его спутник. Зевая во весь рот и потягиваясь, он невнятно пробормотал:
– Отпусти ты его, пока не придушил совсем. Али не видишь – бродяга рыбкой полакомиться хотел!
Захар недоверчиво зыркнул на спутника, но от подозрительного типа все же отодвинулся.
Паломник оказался прав – подошедшие вскоре обозники с огнем осветили забившегося в угол замызганного босого бродягу, успевшего ухватить в телеге кусок вяленой рыбы. Судя по всему, он тут ее и собирался съесть.
– Чего молчал-то? Так бы я тебя и прибил! – с досадой рявкнул на нищего Захар.
Ответ он с трудом смог понять, так как у бродяги зубов уже почти не осталось:
– А шо шкажешь-то? Хто я таков, уше и шам не помню…
Захар покривился и обратился к своему спутнику:
– Может, с этим бедолагой я и сглупил, но ведь кто-то же расспрашивал про двух женщин у того бакалейщика!
– Был там кто-то, но может, и не их искал, а? – отвечал ему на это Григорий. – А ты уже разволновался и на всех кидаешься…
Этот случай весь следующий день служил в обозе любимой темой для шуток. Даже длинноусый обозничий посмеивался над излишней бдительностью своего кучера. Бродяге он позволил ехать с ними до пристани, до которой оставалось уже около полудня пути. Там содержимое обоза должно было перекочевать в трюм какой-нибудь посудины и пуститься вниз по Каме.
Таинственный «кто-то», о котором говорил Григорий, очень занимал воображение Захара, так что он даже забыл считать верстовые столбы и вычислять, как скоро они доберутся до Перми.
* * *
Когда впереди показалась пермская застава, солнце уже было в зените. Ворота города символизировали два каменных обелиска с двуглавыми орлами на вершинах. Они находились на вершине холма, с которого можно было обозреть расположенный ниже город. Широкий тракт уводил в пригород, застроенный деревянными домами, и дальше в центр. Там виднелись многочисленные церковные купола, каменные особняки купцов и промышленников.
Но путь обозников сейчас лежал не в центр Перми, а к пристани на Каме. Именно там сходились все торговые пути: водный, колесный и железнодорожный.
Чтобы подобраться к нужному причалу, телегам пришлось пересечь «чугунку», как в народе называли рельсовые пути. Как только у обоза появились крючники, занимавшиеся погрузкой товара, работа кучеров могла считаться законченной. Они тут же обступили обозничего в ожидании оплаты.
Раздавшийся в этот момент гудок возвестил о приближении паровоза. Люди поспешили убраться с путей, и многие замерли в ожидании редкого зрелища – прохождения пассажирского поезда.
Захар тоже поддался общему настроению и наблюдал за тем, как вдоль насыпи пронеслась неудержимая разноцветная вереница вагонов. Выкрашенные в желтый цвет вагоны первого класса для богачей, синие – для зажиточных горожан и зеленые – для всех, кто в эти категории не попадал. Ему еще ни разу не приходилось путешествовать в этих металлических чудовищах, хотя чугунка и добралась до Тюмени четыре года назад.
А когда поезд промчался мимо и открылся вид на дорогу, Захар заметил на ней нечто знакомое.
По Сибирскому тракту, обратно в сторону Верхотурья, медленно полз тот самый тарантас, который неделю назад наняли казанские барыни.
Не говоря ни слова, Захар припустил вверх по склону наперерез тарантасу. Игнорируя удивленные выкрики, ямщик выскочил на дорогу и схватил под уздцы незнакомую белую лошадь, которая в одиночку тащила громоздкую повозку.
– Откуда у тебя этот тарантас? – тут же выпалил Захар.
– Ишь какой народец пошел! – раздраженно бросил в ответ кучер, совершенно не похожий на того, который увез барынь. – И без вежества, и без стеснения!
– Прости меня, мил-человек, – сбавляя тон и невольно используя любимое обращение своего спутника, продолжил расспросы ямщик. – На таком же точно тарантасе отправились в путь мои знакомые, и я волнуюсь, не случилось ли чего?
– Да откель мне знать? – В ответах кучера приязни не прибавилось. – Куплен этот драндулет мной на торгу за хорошие деньги.
– А каков из себя продавец был?
– Да пермский он! Завсегда барахлом торгует – перекупщик, в общем.
Захар разочарованно опустил голову и отошел с дороги, пропуская раздраженного кучера.