– Хотелось бы, господин Горбах, узнать, какие варианты мы могли бы рассматривать всерьез? – поинтересовался экс-президент.
– Ну-у… – протянул собеседник, – здесь широкого спектра мы не увидим. Варианта всего два.
Он снял очки, аккуратно положил их на стол и, собираясь с мыслями, принялся массировать переносицу. Александр Арзибекович, прищурившись, ожидал.
– Первый: следует резолюция Совбеза о том, что руководитель страны был свергнут незаконно, и тогда он… то есть вы, становитесь, так сказать, легитимным президентом в изгнании.
– Так-так, я понимаю, – забарабанил по столу костяшками пальцев собеседник.
– …который, кстати, готов вернуться в страну, чтобы выступить гарантом мира в державе, а заодно и успокоить разбушевавшихся погромщиков. А второй вариант – по-прежнему бывший диктатор, а теперь частное лицо.
Александр Арзибекович нервно заерзал в кресле. Второй вариант ему самому уже был настолько невыносим, что…
– В случае если ООН признает вас легитимным, это автоматически означает снятие ареста со всего имущества и особенно с банковских счетов.
– Вы же понимаете, господин Горбах, как мне тяжело даже говорить об этом! – вздохнул Александр Арзибекович. – Будучи избранным народом, имея четкую программу действий, все шансы вывести страну на новый уровень развития – пережить крах всех планов… Я ведь прежде всего думаю о стране, о людях, поверивших мне.
В глазах чиновника мелькнули искорки иронии. Он тоже многое знал и понимал.
– Я хочу быть на родине и приносить пользу своему народу, – продолжал свергнутый президент. – Люди мне верили, да и сейчас верят. Так что для меня крайне важно получить возможность исправить ситуацию. Законную возможность, заметьте.
– Я понимаю. Ваши противники тоже активизировались, – напомнил чиновник. – Некоторые материалы остры… очень остры.
– Я уже столько начитался и насмотрелся лжи о себе, что ничему не удивляюсь. Продажные твари эти газетчики! Им заплатят – они мать родную живьем в могилу сведут, – не скрывая раздражения, поморщился высокопоставленный эмигрант. – Но вернемся к нашему разговору. Я очень заинтересован, чтобы резолюция прошла по первому варианту.
Александр Арзибекович прямо-таки сверлил глазками собеседника.
– Если бы это зависело от меня, то поверьте…
– И благодарность моя будет просто безграничной, – с нажимом проговорил экс-президент. – Я добро ценить умею.
– Это хорошо, – приятно улыбнулся чиновник. – На вашем месте я точно так же думал бы. Ценю ваше стремление к диалогу. Сами понимаете, Александр Арзибекович: все, что в моих силах, я сделаю. Однако текст подобных резолюций проходит через массу дипломатических шестеренок. Это же огромный, сложнейший механизм, который надо смазывать, как любую машину.
Экс-президент в знак согласия закивал. Насчет смазки разнообразных «машин» его познания были крайне обширны.
– …и каждая важная деталь без надлежащего ухода просто не срабатывает, – вещал чиновник. – Цепь замкнуло – и все. К тому же Российская Федерация тоже постоянный член Совета Безопасности ООН, и неизвестно, какова будет реакция Кремля, – ведь Москва может такое решение и заблокировать!
– Все понимаю, – приложил пухлую ладонь к нагрудному карману рубашки Александр Арзибекович. – Говорю как на духу: согласен на все, лишь бы восстановить справедливость.
Отбросив соломинку, он залпом осушил высокий стакан с прохладительным напитком и, тяжело дыша, с хрустом перемолол зубами кусочек льда.
– Отрадно, что мы понимаем друг друга, – заключил дипломат, – раз вы даете мне широкое поле для деятельности…
– Самое широкое! – энергично закивал диктатор. – А все, что от меня зависит, я сделаю.
– Будем работать. Статья 25 Устава ООН гласит: «Члены Организации соглашаются, в соответствии с настоящим Уставом, подчиняться решениям Совета Безопасности и выполнять их», – процитировал документ собеседник. – Так что решения Совета являются обязательными для всех. Вот только надо добиться этого…
Возвращаясь назад, Александр Арзибекович подставлял лицо ветерку, врывавшемуся в открытое окно машины, в который раз тасуя мысли. Что ни говори, а сейчас, учитывая этот неплохой рычаг, которым является немец, надо использовать возможность по полной программе. Пойти на любые жертвы, но выправить ситуацию. Он сжал кулаки. Только бы вернуться!
«…утихомирить всех и снова взять власть. Тогда-то уж ее из рук не выпущу. Нет, что ни говори, мало их душил, надо было каждого, кто только высунется… Ничего, если все выгорит, срок президенства будет и на четыре, и на пять сроков – пока Адилбек не подрастет и не поумнеет. Он пока еще молодой, дурной, горячий. Время будет, перебесится, при отце опыта наберется. А тогда уж и сам президентом станет. Никому ничего больше отдавать не будем!»
Со «смазкой машины», похоже, получится. Единственное, что сейчас серьезно беспокоило экс-президента, – Латыпов с его загадочным компроматом. Однако Адилбек с Чингизом твердо пообещали, что вопрос решится в самое ближайшее время.
Александр Арзибекович подставлял ветру разгоряченное лицо. Притормозив, машина свернула на перпендикулярную улицу.
Ощетинившиеся со всех сторон горы сжимали прихотливо петлявшее между ними шоссе. По дороге с сиренами и мигалками мчались пять «УАЗов»-фургонов. На каждом из них красовалась эмблема «Скорой помощи». Ничего удивительного здесь, в общем-то, не было – в городе, куда вело шоссе, по причине кровопролитных событий имелось множество раненых, так что врачи из провинции вполне могли быть призваны в столицу.
Однако люди Абуталипа, находившиеся в «Скорых», имели такое же отношение к медицине, как мыши – к балету. В головной, за рулем, сидел Косой. В этом авто, набитом оружием, располагался только он сам. А вот в шедших позади машинах располагались остальные бойцы «эскадрона смерти». В эфире то и дело раздавались обрывки переговоров, из которых яснее ясного следовало, что боевики отправляются громить небольшой поселок в пригороде столицы, где живут преимущественно русские специалисты-энергетики.
Боевики были отлично снабжены самым разнообразным вооружением, никаких проблем на дороге не предполагалось – власти были заняты охраной своих объектов, так что путешествие обещало быть легким и приятным.
По правой стороне назад уходила гора со старинной полуразвалившейся башней. Это сооружение имело необычное название: Столб Невест. Местные легенды относили ее к тому времени, когда этой землей правил монарх, уж очень неровно дышавший к женскому полу. И все бы хорошо, да вот очередная дама сердца надоедала главному мачо державы. И что с ней было делать, тем более если на горизонте уже имелась новая, заставлявшая сердце биться учащенно? Правильно – сюда, в эту башню-пятиэтажку, построенную специально для жен в отставке. На последнем этаже и держали бывшую супругу, пока она, лишенная пищи, не отдавала богу душу. Жил монарх, проводя время таким образом, да вот народ возмутился: доколе ж терпеть можно – генофонд уничтожают! Лучших красавиц изводят! Последним узником башни после тогдашней революции и стал сам монарх.