– Людей надо похоронить, – глухо сказал шаман.
– У нас принято хоронить умерших в родной земле, – ответил Владимир.
– Тогда мы вас проводим.
Четверо мбунде несли тело связиста, впереди процессии шел шаман с десятком воинов. Мбунде довели их до машины, и только у самого джипа шаман подошел к Локису, мрачно помолчал, но все-таки сказал:
– Если вы убьете этого шакала раньше нас, я не буду держать на вас зла. Для нас главное – чтобы он не топтал больше нашу землю. Только сообщите нам об этом, пожалуйста. Племя должно знать, что погибшие отомщены. – Шаман замолк, потом вдруг тихо сказал дрогнувшим голосом: – И, пожалуйста, берегите мальчика…
Маленькая колонна выползла на выбранную для привала поляну. Машины, урча моторами, тут же выстроились в ряд, а выскочившие из грузовика солдаты принялись натягивать над ними маскировочную сетку. Патрульные вертолеты все еще регулярно прочесывали окрестности, и Джозеф Рейвен не хотел рисковать. Он надел защитный костюм и сетчатую маску и выбрался из трейлера. Вслед за ним в таком же облачении из машины вышли старик-профессор и наконец-то вернувшийся из Табманбурга помощник. В костюмах они все отличались только ростом. Каждый из них тащил увесистый ящик из профессорского оборудования. «Придется потом от этого парня избавиться, – равнодушно подумал Рейвен, шагая к кунгу с пчелами и слыша за спиной сопение помощника. – Малый он, конечно, толковый. Но уж больно рожа приметная – с такими-то шрамами. Потом будет много ненужных вопросов. Чего доброго, разговорится…»
Старик с помощью своего бывшего рабочего извлек из ящиков какие-то блоки и отдельные детали. Вместе они принялись монтировать странного вида компактный агрегат, оказавшийся через несколько минут оригинальной дымовой установкой. Тиллер аккуратно присоединил к ней небольшой желтый баллон с непонятной маркировкой, Рейвен с помощником засунули протянутые от агрегата шланги в окошки кунга. Когда все было готово, профессор с довольным видом щелкнул тумблером, агрегат сначала затрясся, потом загудел, и из кунга начал сочиться густой дым желто-серого цвета с неприятным резким запахом.
– С дымом распространяется специальный препарат, моя разработка, – начал объяснять старик. – От него пчелы становятся вялыми, перестают летать и сбиваются в шары, как для спячки в холодное время года. Имейте в виду – действует препарат недолго, всего около часа. При этом процедуру можно будет повторить не раньше чем через десять-двенадцать часов, иначе во второй раз они просто не очнутся…
– Часа должно хватить, – успокоил его Рейвен, берясь за дверцу кунга. Вскоре они все трое, вооружившись лупами, уже выискивали среди пчел тех, на которых были датчики. Наконец пчелы были найдены. Но вот все ли? Рейвен с некоторым сомнением посмотрел на два улья, оставшихся непроверенными. Нет, вряд ли Эдди солгал. Очень уж ему жить хотелось.
Раздвигая пинцетом неподвижных насекомых, капитан думал: «Интересно все-таки, что успели узнать те двое русских, которым в отличие от Эдди удалось уйти от рассвирепевшего роя. Впрочем, ушли ли? То, что солдаты их не выловили, не означает, что они спаслись. Может, их-то как раз пчелы покусали, они умерли, а тела унесло течением. Хотя нет, скорее всего, они живы. Ведь это не Эдди додумался прятаться от пчел в воде, а один из тех двоих. Судя по тому, что эти русские коммандос сняли двух часовых, причем сняли быстро и весьма профессионально, подобраться они смогли достаточно близко. И кое-что видели и слышали… Ладно, уже немного осталось. Если верить Эдди, ни связи, ни транспорта у них нет. К властям они обратиться не смогут. Во-первых, они здесь нелегально, во– вторых, им если и поверят, то далеко не сразу. Значит, чтобы они не смогли помешать, вполне достаточно будет оказаться в Монровии раньше них. И не дать им подобраться к себе слишком близко. А главное – успеть заварить всю эту кашу с переворотом. Когда нынешний режим рухнет, тогда не будет иметь никакого значения – выберутся русские коммандос из джунглей или останутся здесь навсегда.
Нет, все-таки есть бог на свете, и он черный. Иначе бы мои солдаты не выловили ночью из реки этого русского и я не узнал бы столько интересного. Забавно, – мысли его приняли иное направление, – если русские не узнают, что сержант Эдди их заложил, а тело выловят из реки, то в России его наверняка похоронят как героя. Может быть, даже чем-нибудь наградят. Посмертно».
Джо Рейвен усмехнулся и посмотрел на часы – прошло пятьдесят минут, значит, действие препарата подходит к концу. Он положил в протянутую профессором пробирку последнюю, шестую пчелу с почти незаметным наростом микропередатчика между крыльев. Тиллер и африканец со шрамом все же прошерстили и два последних улья. Эдди не солгал – «маркированных» пчел там не оказалось.
– Теперь надо проветрить помещение, – сказал ученый, окидывая беспокойным взглядом свою пасеку, «впрессованную» в темный, тесный и пыльный армейский фургон.
– Действуйте, профессор. Вам лучше знать, что теперь делать, – кивнул Рейвен и спрыгнул в открытую дверь. Из крайнего улья донеслось слабое, неуверенное жужжание. Пчелы понемногу оживали.
Обратный путь вопреки ожиданию оказался очень долгим. Сначала совершенно неожиданно заглох джип, когда Локис с Ольгой и Максимкой отъехали от места прощания с родным племенем парнишки километров на пятнадцать. И Владимир провозился с двигателем до рассвета. Нет, поломку он нашел быстро, и простая замена вышедшей из строя детали заняла бы не больше получаса даже без специального оборудования. Но беда в том, что такие штуки ломаются редко, и никто их не возит с собой на всякий случай. Пришлось приводить в рабочее состояние то, что было. И ехать медленно, чтобы эта скрученная стальной проволокой фигня не рассыпалась в пыль раньше, чем они доберутся до столицы. А потом, когда окончательно рассвело, двигаться пришлось уже окольными дорогами, постоянно теряя время на то, чтобы объехать полицейский пост или переждать в зарослях неспешно катящийся по шоссе армейский патруль. Русским в форме миротворцев далеко за пределами зоны действия сил ООН да еще с двумя трупами, в машине, способной ползти в лучшем случае на второй передаче, не следовало показываться на глаза представителям местных властей. В результате на окраину Монровии они въехали лишь во второй половине дня. Джип, покружив по улочкам либерийской столицы в обход завалов и усиленных полицейских постов, вырулил из переулка и притормозил перед КПП лагеря российских миротворцев. Джип уже встречали – въезжая в город, Владимир ненадолго вышел на связь с базой, ограничившись сообщением о своем возвращении. Сквозь лобовое стекло Локис видел собравшуюся у шлагбаума небольшую толпу. «Ага, товарищ подполковник, куда же без вас», – с мрачной иронией подумал Владимир, глядя на кислое выражение, не сходившее с лица атташе всю последнюю неделю. Но развить эту мысль он не успел.
Вот те раз, а вот те два, – растерянно пробормотал снайпер, разглядев лицо высокого широкоплечего офицера рядом с Атанасовым. Слева от военного дипломата… стоял майор Горячев собственной персоной. Позади майора маячили еще пятеро новоприбывших «миротворцев». Всех их Локис знал, надежные ребята, не чета покойному Эдику Решетилову, мир его праху. Новые силы – это понятно, но чтобы группу возглавил Горячев лично… Значит, дело действительно дрянь. Владимир даже тихонько присвистнул: такого бронебойного эффекта от своей радиограммы, отправленной Атанасову сразу после прощания со своими новыми друзьями-мбунде, он никак не ожидал. Похоже, атташе тоже такого не ожидал. Наверняка он просто распорядился переправить послание Локиса в Москву в том виде, в каком получил, не углядев в нем ничего чрезвычайного. Однако, судя по всему, «наверху» радиограмма вызвала совсем другую реакцию. Ольга Туманова, сидевшая за рулем, несмотря на усталость, удивленно подняла брови – она тоже узнала командира элитной части спецназа.