– Немедленно поговорить с вами. У него очень испуганный вид.
– Хм!.. Что он может знать? – пренебрежительно хмыкнул честолюбивый Линьер. – Ведь он же порядочный человек!
– Надо убедиться, надо убедиться, – протянул Великий инквизитор.
– Арпион, – приказал де Брагелонн, – впустите этого человека.
– Сию минуту, ваша милость, – отозвался Арпион.
– Прошу простить, дорогой маркиз, – обратился де Брагелонн к Линьеру, – Дезавенель вас знает, и нет никакой необходимости, чтобы он знал о наших взаимоотношениях. Сделайте одолжение, пройдите на время в комнату Арпиона. Когда мы окончим, я вас позову. Ну, а вас, господин Великий инквизитор, я прошу остаться. Ваше присутствие пойдет только на пользу.
– Пусть так, я останусь, – удовлетворенно кивнул головой Демошарэс.
– Между прочим, учтите, – заметил Линьер, – невелик вам прок от этого Дезавенеля. Тупая башка! Честная запуганная душонка! Он ничего не стоит, ничего не стоит!
– Посмотрим… Но идите, идите, милейший Линьер…
Едва Линьер скрылся за дверью, как в комнату вошел бледный, трясущийся человек.
То был адвокат Пьер Дезавенель, которого мы видели на том же тайном собрании на площади Мобер и помним, каким успехом сопровождалось его мужественно-осторожное выступление.
Дезавенель чуть ли не до земли поклонился Демошарэсу и де Брагелонну и спросил дрожащим голосом:
– Если не ошибаюсь, господин начальник полиции?
– А также и господин Великий инквизитор веры, – прибавил де Брагелонн, указывая на де Муши.
Дезавенель побледнел еще больше.
– Господи Иисусе, – воскликнул он, – перед вами, господа, стоит великий, величайший грешник! Могу ли я рассчитывать на пощаду? Может ли чистосердечное признание облегчить мои преступления?
Господин де Брагелонн сразу понял, с кем имеет дело.
– Мало признаться, – сурово сказал он, – надо еще и искупить свои грехи!
– Я сделаю все, что в моих силах, ваша милость!
– Для этого нужно оказать нам какую-либо услугу, сообщить нам какие-нибудь ценные сведения…
– Я постараюсь… сообщить… – сдавленным голосом произнес адвокат.
– Это будет трудновато, поскольку мы знаем все, – небрежно заметил де Брагелонн.
– Как! Что вы знаете?
– Все! Я должен вас предупредить: в вашем положении нельзя быть уверенным, что запоздалое раскаяние спасет вашу голову.
– Мою голову! Боже мой! Но если я пришел сам…
– Поздно! – Де Брагелонн был непреклонен. – Все, что вы можете нам поведать, наперед известно.
– Вполне возможно, но все-таки позвольте спросить, что именно вы знаете?
Но тут раздался громыхающий голос Демошарэса:
– Прежде всего то, что вы один из заклятых еретиков!
– Увы, такова истина! – захныкал Дезавенель. – Я принял эту веру, а зачем, сам не знаю. Но я отрекусь, ваша милость, если вы меня пощадите!
Демошарэс продолжал:
– Это еще не все. Вы у себя скрываете гугенотов!
– Но пока у меня не нашли никого! – сказал адвокат.
– Конечно, – заметил де Брагелонн, – потому что в вашем доме есть какой-нибудь чулан, подземелье или просто тайный выход на улицу. Но в один прекрасный день мы разрушим ваш дом до основания, и уж тогда-то все ваши тайники сразу обнаружатся.
– Я вам сам все покажу. Я действительно иной раз принимал и держал у себя этих проклятых протестантов. Они хорошо платят за постой, а судебные дела дают очень мало. Но этого больше не будет, клянусь!
– Кроме того, – продолжал Демошарэс, – вы неоднократно выступали на протестантских сборищах.
– В качестве адвоката, – жалобно простонал Дезавенель. – И притом всегда призывал к умеренности. Это вы должны знать, если знаете все.
И наконец, подняв глаза на зловещих собеседников, он добавил:
– Но в то же время я замечаю, что вы знаете далеко не все…
– Ошибаетесь, любезнейший, – произнес начальник полиции, – и сейчас мы вам докажем обратное!
Демошарэс хотел было остановить его, но тот возразил ему:
– Я вас понимаю, господин Великий инквизитор, но какой смысл скрывать наши карты перед этим человеком? Ведь он все равно не скоро отсюда выйдет!
– Как! Я отсюда не выйду? – ужаснулся Пьер Дезавенель.
– Уж не думаете ли вы, – спокойно объяснил ему де Брагелонн, – что, побывав здесь и кое-что пронюхав о наших делах, вы поспешите обратно к своим друзьям с доносом? Так не будет, любезнейший, с этого момента вы арестованы.
– Арестован?! – переспросил Дезавенель.
Сначала он был совершенно убит, но, поразмыслив, примирился со своей участью. В самой его подлости крылась какая-то отчаянность.
– Ну что ж, может быть, это и к лучшему, – покорно вздохнул Дезавенель. – Здесь я в большей безопасности, нежели у себя дома. И если уж вы меня, господин начальник полиции, оставляете тут, не сочтите за труд ответить мне на некоторые почтительнейшие вопросы. Мне все-таки думается, что я смогу проявить свои благочестие и благонамеренность каким-нибудь достойным разоблачением.
– Гм… сомневаюсь! – буркнул де Брагелонн.
– Известно ли вам, ваша милость, о последних собраниях гугенотов?
– Это вы насчет Нанта?
– А, это вам уже известно! Хорошо… Но что же там происходило?
– Вы намекаете на состряпанный заговор?
– Да. Этот заговор…
– …заключался в том, чтобы похитить короля, заменить братьев Гизов бурбонскими принцами, созвать Генеральные штаты и так далее. Все это старая песня, милейший господин Дезавенель, и тянется она с пятого февраля.
– А заговорщики думают, что все хранится в тайне! – вскричал адвокат. – Они пропали! И я тоже! Вам, конечно, известны имена главарей?
– Вот, посмотрите, в этом списке все имена…
– Господи боже мой! До чего же ловка полиция, до чего безумны заговорщики! – снова завопил адвокат. – Неужели я все-таки ничего вам не поведаю? Насчет принца Конде и Ла Реноди?.. Известно ли вам, где они?
– В Париже.
– Ужасно! Еще одно слово, сделайте милость! Если в Париже, то где именно?
Господин де Брагелонн ответил не сразу и пронизывающим взглядом впился в глаза Дезавенелю.