– Это она узнает, монсеньор, – почтительно отозвался Мартен.
Он действительно поспешил в лазарет предместья д’Иль и принялся ревностно искать повсюду сестру Монику.
Наконец ему показали настоятельницу.
– Ах, как я рад, мать настоятельница, что разыскал вас наконец! – обратился к ней хитрый плут. – Мой бедный господин был бы так огорчен, если бы мне не удалось исполнить поручение, с которым он послал меня к вам, а в особенности к госпоже де Кастро.
– А кто вы, мой друг, и от чьего имени пришли? – спросила настоятельница, удивленная и огорченная тем, что Габриэль так плохо хранит доверенную ему тайну.
– Я от виконта д’Эксмеса, – продолжал Арно-Мартен, прикидываясь добродушным простачком. – Вам, должно быть, известен виконт д’Эксмес. Весь город только о нем и говорит.
– Ну разумеется, – ответила сестра Моника. – Мы усердно молились за него! Я имела честь еще вчера с ним познакомиться и рассчитывала свидеться с ним сегодня.
– Он придет к вам, наш герой, придет, – захлебываясь, сказал Арно-Мартен. – Его задерживает господин Колиньи, а ему не терпится, и он меня послал вперед к вам и к госпоже де Кастро. Не удивляйтесь, матушка, что я произношу это имя. Двадцать раз испытав мою давнюю преданность, мой господин доверяет мне, как самому себе, и у него нет секретов от своего верного и честного слуги. Ума и сметки у меня только на то и хватает, чтобы его любить и защищать, клянусь мощами святого Кантена… Ах, простите, матушка, что я так поклялся в вашем присутствии! Я забылся, а привычка, знаете ли, и душевный порыв…
– Пустое, пустое, – остановила его, улыбаясь, настоятельница. – Так господин д’Эксмес придет? Мы будем очень рады ему. Сестра Бени ждет не дождется его, чтобы расспросить о здоровье государя.
– Хо-хо! – глупо рассмеялся Мартен. – Король прислал его в Сен-Кантен, это верно, но думаю, отнюдь не к госпоже Диане!
– Что вы хотите этим сказать? – удивилась сестра Моника.
– Только то, что я, преданнейший слуга виконта д’Эксмеса, поистине рад тому участию, какое вы принимаете в амурных делах монсеньора и госпожи де Кастро.
– В амурных делах госпожи де Кастро? – ужаснулась настоятельница.
– Разумеется, – сказал мнимый Мартен. – Не могла же госпожа Диана не довериться вам, своему единственному другу!..
– Она говорила мне вообще о своих душевных страданиях, но про грешную любовь, про виконта я не знала ничего, решительно ничего!
– Ну да, ну да, вы запираетесь… из скромности, – продолжал Арно, кивая головой с понимающим видом. – Но право же, я нахожу ваше поведение просто превосходным… Во всяком случае, вы поступаете весьма смело. «Вот как? – подумали вы. – Король противится любви этих детей и не позволяет Диане встречаться с виконтом?.. В таком случае я, святая и достойная женщина, восстану против монаршей воли и родительской власти и окажу несчастным влюбленным всяческую поддержку, помогу им видеться и возвращу им потерянную было надежду». Меня восхищает все, что вы делаете для них, матушка, поверьте мне!
– О господи! – только и могла выговорить настоятельница, женщина робкая и совестливая. – Восстать против воли отца и государя! И мое имя, моя жизнь замешаны в такие любовные интриги!
– Смотрите-ка, – сказал Арно, – вот уже мчится сюда и мой господин… Ему небось не терпится поблагодарить вас за такое милое посредничество и узнать, когда и как он сможет повидать свою любезную! Ха-ха!..
И в самом деле, к ним торопливо бежал Габриэль. Но прежде чем он подошел вплотную к настоятельнице, она жестом остановила его и, с достоинством выпрямившись, сказала:
– Ни шага дальше и ни слова, господин виконт! Я знаю теперь, в качестве кого и с какими намерениями вы желали повидаться с госпожой де Кастро. Не надейтесь же, сударь, что я впредь буду содействовать начинаниям, вероятно, недостойным дворянина. Я не только не желаю с вами разговаривать, но, воспользовавшись своею властью, лишу Диану всякой возможности и всякого предлога видеть вас…
Не глядя на остолбеневшего от изумления Габриэля, настоятельница холодно кивнула ему и удалилась, не дожидаясь его ответа.
– Что это значит? – спросил озадаченно молодой человек своего мнимого оруженосца.
– Я так же недоумеваю, как и вы, монсеньор, – ответил якобы в растерянности обрадованный Арно. – По правде говоря, мать настоятельница встретила меня не очень-то любезно и тут же объявила, будто бы ей известны все ваши намерения и что она будет всячески противиться их осуществлению… И добавила еще, что госпожа Диана вас больше не любит, если только вообще когда-нибудь любила…
– Диана меня больше не любит? – побледнел Габриэль. – Но, может, это и к лучшему… Тем не менее я хочу увидать ее, хочу доказать ей, что я-то люблю ее по-прежнему и ни в чем перед нею не виновен. Ты непременно поможешь мне, Мартен, добиться этой последней нашей встречи. Я почерпну в ней мужество, необходимое для предстоящей борьбы.
– Вы же знаете, монсеньор, – смиренно ответил Арно, – что я преданное орудие вашей воли и приложу все усилия, чтобы устроить это свидание.
И хитрый мерзавец, посмеиваясь про себя, проводил обратно в ратушу огорченного Габриэля.
Вечером, после объезда укреплений, мнимый Мартен-Герр очутился наконец один в своей комнате. Тогда он достал из-за пазухи какую-то бумагу и принялся читать ее с чувством глубокого удовлетворения. Это был:
«Счет Арно дю Тиля господину коннетаблю де Монморанси со дня их непредвиденной разлуки (в каковой вошли услуги как общественные, так и личные).
За то, что, пребывая в плену и будучи приведен к Филиберу-Эммануилу, посоветовал названному полководцу отпустить коннетабля без выкупа, в пользу чего выдвинул достойный довод, будто монсеньор почти не опасен для испанцев своей шпагой, но зато весьма полезен им как советник короля, – 50 экю.
За то, что, хитростью вырвавшись из плена, сберег тем самым господину коннетаблю расходы по выкупу столь верного и ценного слуги, на которые господин коннетабль, несомненно, поскупился бы, – 100 экю.
За то, что искусно провел по незнакомым тропам отряд, который господин виконт д’Эксмес вел в Сен-Кантен на помощь господину адмиралу Колиньи, возлюбленному племяннику господина коннетабля, – 20 ливров…»
В счете был еще целый ряд таких же бесстыдно жадных пунктов, что и вышеприведенные. Шпион, поглаживая бороду, перечитывал их. Прочитав написанное, он взялся за перо и прибавил к перечню:
«За то, что под именем Мартен-Герра поступил на службу к виконту д’Эксмесу, вывел оного как любовника госпожи де Кастро перед настоятельницей бенедиктинок и тем самым надолго разлучил этих двух влюбленных, что вполне соответствует интересам господина коннетабля, – 200 экю».