Но едва те двинулись в обход, сербы, словно лишившись рассудка, вдруг демонстративно поднялись во весь рост из своих укрытий. Издав ликующий вопль, албанцы, не жалея патронов, из всех стволов начали поливать сербские позиции потоками свинца.
И лишь несколько мгновений спустя до них вдруг дошло, как ловко их обманули, подставив под пули специально изготовленные чучела. Зато сами сербы, ориентируясь по вспышкам выстрелов, получили возможность вести прицельный огонь, в результате чего еще семеро боевиков получили ранения, три из которых оказались смертельными.
Поняв, что они имеют дело с хорошо подготовленной обороной, главарь приказал своему отделению залечь и накрыть позиции сербов ручными гранатами, тогда как прочие, пригнувшись, охватывали живыми клещами невидимые в темноте позиции ополченцев. Но Старому Волку было невдомек, что те уже успели оставить эту линию обороны и, захватив с собой убитого, бесследно скрыться в ночи.
Раздирая темноту в клочья яркими, слепящими глаза вспышками взрывов, болезненно бьющих спрессованным воздухом по барабанным перепонкам, под аккомпанемент визга разлетающихся осколков, туда, где только что лежали защитники Трешньи, упало не менее двух десятков гранат. И сразу же следом, с трех сторон, на сербские позиции черными коршунами ринулись боевики, жаждущие только одного – убивать, убивать и убивать. Но… Внезапно опять прогремели взрывы, сопровождаемые воплями и стонами тех, кто оказался по соседству с заложенными перед укрытиями ополченцев самодельными минами. Несколько человек, вопя и охая, покатились по земле, взывая о помощи. И хотя на сей раз маломощными взрывными устройствами убит никто не был, еще пятеро боевиков вчистую выбыли из строя.
Обнаружив, что сербов и след простыл, Старый Волк от досады и переполняющей его злости едва и в самом деле не завыл по-волчьи. Он не мог понять, что вообще происходит. Как так могло случиться, что сербы узнали о рейде, готовящемся против них? Кто научил этих «сербист субхуман» таким военным хитростям, которые позволили им, толком еще и не вступив в настоящее боестолкновение, вывести из строя в виде убитых и раненых почти треть личного состава боевиков? Ферр! (Черт подери!) Если так пойдет и дальше, то у Старого Волка от имевшихся изначально двух взводов вообще ничего не останется!
Рядовые бандиты, огорошенные столь оглушительной неудачей, заметно сникли и приуныли, от их прежнего боевого настроя не осталось и следа. А ведь как все здорово начиналось! Направляясь сюда, они уже заранее видели себя победителями, усеявшими сербское село трупами мужчин, видели зарево пылающих домов и отчаянные крики несчастных женщин, ставших добычей ликующих победителей.
Неожиданно главарь ощутил сомнение в успехе всего этого рейда. Не лучше ли отступить, пока не поздно? Но постоянно находившийся рядом с ним человек, именуемый коротко и внушительно – Сэр, которого в бригаде Старого Волка все знали как некую особо важную персону, имеющую неограниченные полномочия и личные контакты с самим Хашимом Тачи, оборвал его раздумья жестким, едким замечанием:
– Что, знаменитый Уйкьи Вьетьёр решил поджать хвост? Не получится! Этот русский шпион мне нужен любой ценой. И ты сейчас пойдешь и заставишь сербов его отдать. Даже если со всех, от мала до велика, придется заживо содрать шкуру. Понял?
Сэр говорил по-албански с сильным английским акцентом, но сказанное им главарь понял яснее ясного. Разделив свою поредевшую бригаду на две половины, Старый Волк поручил своему заместителю идти на село обычной дорогой, чтобы отвлечь на себя внимание его защитников. Сам же повел другую половину в сторону каменного холма, намереваясь войти в село с левого фланга, чтобы уже оттуда ударить ополченцам в тыл.
В этот момент у Сэра запиликал сотовый телефон. Из британского штаба КФОР звонил дежурный, который сообщил о недовольстве командующего группировкой шумом, устроенным боевиками Старого Волка в окрестностях сербского села Трешнья.
– …Господин полковник уведомляет, что, если вы не управитесь в течение ближайшей четверти часа, он будет вынужден отправить туда группу солдат и пару вертолетов для наведения порядка. Он не желает иметь неприятности, если вдруг выяснится, что там и сербов вырезали, и русского не поймали. Как тогда объяснить обоснованность проводимой вами операции?
– Передайте господину полковнику, чтобы он зря не кипятился. Мне даны самые широкие полномочия генералом Марлингом. Вот ему он пусть и звонит, – на скулах Сэра загуляли злые желваки. – А мне для завершения операции нужно еще не менее получаса. Ясно? Раньше этого срока чтобы тут никого не было! А французы вообще пусть не дергаются! Это не их зона ответственности! Кстати, что он так переживает за сербов? Не знаю, есть ли потери среди них, но у нашего Уйкьи Вьетьёра уже треть состава небоеспособна плюс две сгоревшие машины. До связи!
Нажимая кнопку отбоя, он успел услышать, как изумленно присвистнул дежурный. Оглянувшись на главаря, Сэр категорично мотнул головой – пошли! И они двинулись ускоренным шагом, рассчитывая минут через пятнадцать быть уже у околицы сербского села. Миновав каменный холм, хорошо различимый на фоне звездного неба, спустились цепью в мелковатую, поросшую кустарником ложбину. И тут… Задев ногой что-то колючее, наподобие старого побега ежевики, главарь внезапно услышал разнесшееся далеко вокруг бренчание пустых консервных банок.
В долю секунды поняв, что они угодили в заграждение из колючей проволоки, Старый Волк отпрянул назад, и тут же пружинисто вынырнувшая откуда-то снизу колючая петля охватила его ногу за голень. Судя по брани и болезненному шипению, раздающимся в темноте, вместе с ним в колючую ловушку угодили и почти все его подчиненные. Весьма крепко зацепился и сам Сэр, который, зло ворча по-английски самые отвязные ругательства, безуспешно пытался освободить свои штаны.
Насколько это можно было понять, проволочное заграждение устанавливалось кем-то, весьма сведущим по этой части, даже асом такого дела. «Колючка» оказалась установленной так, что, беспрепятственно пройдя первую линию и зацепившись уже за вторую, попавший в эту западню внезапно оказывался в переплетении сразу обеих линий колючей проволоки.
Раздирая в кровь тело и кромсая одежду, главарь неимоверным усилием поспешил вырваться на свободу. И тут справа от него, где-то в трех сотнях метров, раздался оглушительный взрыв, от которого земля дрогнула под ногами. Весь склон на мгновение озарило яркой вспышкой, после чего вновь наступила темнота, из которой откуда-то доносились вопли и стоны. У Старого Волка внутри похолодело – это был полный крах.
Лавров предполагал вероятность обходных маневров и поэтому настоял на том, чтобы сразу в двух самых опасных для прорыва местах были установлены заграждения из колючей проволоки, которую собрали по всему селу, – у кого нашелся моток «колючки», у кого – десяток метров, у кого – хотя бы одна сажень. Как только раздалось бренчание консервных банок, сжимая охотничью двустволку с привинченным к дулу большим ножом-свинорезом, Боджен во главе десятка ополченцев помчался к линии заграждения.
А Андрей, увидев вспыхнувший в темноте огонек спички, которую зажег Драгутин, оставленный для наблюдения за продвижением противника, резко дернул за длинную бечевку. И почти сразу же на никак не ожидавших подобного подвоха албанцев обрушился исторгнутый из земли смерч камня, металла и стекла. Центр цепи наступавших – не менее восьми человек – смело в один миг. Около десятка оставшихся невредимыми, вопя от ужаса и бросая оружие, кинулись врассыпную.