– Но вы-то твердо знаете, что я все равно не откажусь… – с чуть заметной ноткой иронии продолжил за него Андрей.
– Можно сказать и так… – угрюмо вздохнул Федин. – Если вещи называть своими именами, то тебе предлагается совершить подвиг, за который, если все пройдет успешно, награду получит кто-то другой. А если неудачно, то весь груз ответственности ляжет на тебя одного. Заранее согласен, что условия более чем скверные и, я бы даже сказал, подлые. Но… Что есть, то есть.
– Бывали хуже времена, но не было подлей… – негромко рассмеялся Лавров. – По-моему, кто-то из великих так сказал? Ну, с подлостью сталкиваться мне, как говорится, не впервой, этим меня никак не удивишь. Хорошо, я еду. В конце концов, свою работу я делаю не ради распрекрасных физиомордий наших минобороновских чинов. Значит, сегодня я должен отправиться в Польшу?
Генерал в ответ лишь чуть заметно кивнул, сопроводив кивок тягостным вздохом. Сцепив пальцы рук, лежащих на столе, он пояснил:
– Едешь на поезде. По легенде, ты – бывший школьный учитель, который стал вольным путешественником, искателем приключений. Документы, деньги и билет тебе сейчас выдадут. Ну, удачи!
…И вот он уже в пути. Сев вчера поздним вечером в Москве – туда он добрался на самолете региональных авиалиний – на скорый поезд, идущий в ФРГ, уже следующим днем он катил по польским просторам. Прибытие в Варшаву ожидалось ближе к девяти вечера. Запомнился таможенный досмотр на белорусско-польской границе, который проводили придирчиво взирающие на гражданина России два польских таможенника, явно не испытывающих к нему особых симпатий. Ну, а то как же! Ведь всякому доброму поляку было хорошо известно, что это именно коварные, безжалостные русские совсем недавно погубили польского президента и уйму официальных лиц. Как было сказано в прессе – цвет польской нации. Заманив его на траурные мероприятия в Катынь, русские специально испортили погоду, да еще и их диспетчеры сознательно ввели в заблуждение экипаж авиалайнера, давая ему неправильную информацию. А еще и президентский самолет «Ту», скорее всего, ими же специально был отремонтирован так, чтобы разбиться в самый неподходящий момент.
«Курица – не птица, Польша – не заграница» – вспомнилась давнишняя шутка, которую Андрей впервые услышал от своего родственника, проходившего там срочную службу в составе ЗГВ. Доводясь отцу двоюродным братом, Михаил был старше своего племянника всего лет на десять.
После прибытия домой со службы в шикарно отделанной дембельской парадке, дядька Мишка заглянул в гости и к Лавровым, чтобы пригласить их семью на гулянку в честь своего возвращения из армии. Ну, батя не был бы самим собой, если бы не уговорил Михаила остограммиться. С восхищением разглядывая красиво подогнанную военную форму и блестящие значки на груди сержантского кителя, Андрей, которому тогда было лет одиннадцать, вслушивался в рассказы Михаила о службе, о самой Польше.
– Какой там у них, к черту, социализм? – смеялся тот, повествуя о том, как многие польские офицеры, придя домой со службы, тут же становились к прилавку скобяной или продуктовой лавочки, пристроенной к жилому дому. – Глянешь, и кажется иной раз, что там все только тем и занимаются, что торгуют, от мала до велика. Заходишь в магазин, там продавец, он же и хозяин. Просишь: пан, покажите мне вон ту рубашку. Он без слов – и покажет, и объяснит, чьего производства, а если денег мало, так и цену сбавит. А скажешь «товарищ» – и разговаривать с тобой не станет.
– О, как!.. – наполняя рюмки, отец удивленно покрутил головой.
– У них там американское-то кино показывают чаще, чем наше, – уже заметно захмелев, изобразил авторитетную мину Михаил. – Что там наши фильмы «до шестнадцати»?! Смех один. У них там такое кажут!.. – Оглянувшись на Андрея, он что-то прошептал на ухо своему собеседнику.
Выслушав Михаила, отец в ответ лишь крякнул и подозрительно покосился в сторону сына – не подслушивает ли?
– Так что, если бы не наши штыки, они бы давно уже переметнулись к американцам, – поднимаясь из-за стола, посетовал Михаил. – Да, думаю, дело к этому и идет. Так что, Андрюха, вырастешь, пойдешь служить – смотри, не урони нашей марки. Видел я этих всяких вояк – и «демократских», и натовских. Наша армия, хоть и хватает там дуровщины, все равно лучшая. Ну как, не уронишь?
– Не-а… – мотнул головой Андрей, в душе несказанно гордясь тем, что Михаил разговаривает с ним на равных. – Я выучусь и стану командиром! – неожиданно для самого себя выпалил он.
– А что? Давай, пробуй… – Михаил измерил племянника одобрительным взглядом и, улыбаясь, протянул руку. – Ну, держи пять! Будешь «обмывать» погоны – меня не забудь пригласить, – подмигнув, он рассмеялся и направился к выходу.
Как же давно это было! А кажется, словно вчера. Свое решение стать военным Андрей не изменил. Закончив школу, поступил в военное училище, и однажды, вернувшись домой с лейтенантскими погонами, пригласили на домашние посиделки в числе прочих и Михаила. Увидев вместо мосластого, немного нескладного подростка возмужавшего, крепкого офицера спецназа ВДВ, тот только и смог сказать, широко разведя руками:
– Я всегда знал, что из тебя толк будет!
Но ведал ли Андрей в ту пору, сколь непростой и нелегкой окажется его служба? Впрочем, даже если бы и знал, все равно выбрал бы именно эту судьбу…
Его размышления прервал стук в дверь. От белорусской границы Лавров в своем купе скучал один – его попутчик-белорус, который ехал из Москвы, где занимался совместным бизнесом с какой-то российской фирмой, сошел еще в Бресте. А других пассажиров в это купе по какому-то странному совпадению судьба не послала. И кто бы это тогда мог быть? Проводник? Возможно. А зачем? Чайку предложить?
– Войдите… – с нарочито барственной ленцой в голосе по-английски откликнулся Андрей.
Дверь отодвинулась, на пороге и в самом деле появился вежливо улыбающийся проводник в униформе. Лишь увидев его, Лавров мгновенно ощутил какую-то опасность, исходящую от этого типа с жиденькими рыжеватыми усами и голливудской улыбкой. Впрочем, в какой-то мере это было продиктовано уже тем, что визитер был совсем не тот проводник, которого Андрей видел все предшествующее время путешествия. Может быть, это напарник проводника?
Словно прочитав его мысли, тот, все так же широко улыбаясь, поспешил представиться на ломаном английском:
– Прошу уважаемого господина простить меня за беспокойство, я – помощник проводника. Ваши соседи из купе справа пожаловались на какие-то непонятные звуки, доносящиеся от вас.
– Странно… – Андрей все так же, с ленцой, смотрел на визитера вполглаза, хотя на самом деле зорко отслеживал каждое его движение. – У меня, как видите, полная тишина… – пожал он плечами.
– Вы позволите, я загляну в тот угол? – Помощник проводника как бы с некоторым даже жеманством указал в угол справа от Лаврова. – Возможно, там неправильно стоит заслонка вентиляционного канала. Именно это и вызывает такие звуковые эффекты.