Участковый хотел еще что-то сказать, но тут худощавый судмедэксперт позвал Анисимова:
– Олег Михайлович, подите-ка сюда.
– Ну что там, Петр Тимофеевич?
Судмедэксперт сидел на корточках, наклонясь над телом и не выпуская из пальцев дымящейся папиросы. Он отличался необузданной страстью к курению, опустошая за сутки три-четыре пачки «Беломора». Во время работы же курил просто беспрерывно, передвигаясь, как в тумане, в густых облаках едкого дыма.
Когда Анисимов присел рядом, Петр Тимофеевич слегка отодвинулся и правой рукой в резиновой перчатке указал на длинные глубокие кровавые рубцы, косыми линиями пересекающие живот убитого.
– Это что? Ожоги?
– Именно так.
– Вы хотите сказать, что его перед смертью пытали?
– Похоже, что так. Били и жгли. Предположительно, раскаленными стальными прутьями. Вот, взгляните на конфигурацию следов. И еще… Правда, оговорюсь, это пока лишь версия. – Петр Тимофеевич поправил свои двойные очки. – Скорее всего, смерть наступила от болевого шока. Стреляли уже в мертвеца.
– Но зачем?
– Об этом спросите у тех, кто это сделал.
Судмедэксперт встал, разминая затекшие ноги. Анисимов прикрыл полой пиджака страшные рубцы на животе трупа и тоже поднялся.
– Пулю можно извлечь?
– Пули нет. Есть выходное отверстие под правой лопаткой. Предположительно, стреляли из оружия девятого калибра. Но это все догадки. Всякое бывает, знаете. Иногда и семь шестьдесят два оставит такую дыру, что диву даешься…
– А время смерти?
– Учитывая температуру воды и воздуха, – Петр Тимофеевич повел взглядом по сторонам, – могу говорить лишь о крайних временных границах. От шестнадцати часов дня двадцать шестого апреля до трех часов ночи двадцать седьмого апреля.
– То есть, если я вас правильно понял, убийство могло произойти и сегодняшней ночью?
– Вполне, – спокойно ответил судмедэксперт, выбрасывая докуренную папиросу и тут же зажигая новую.
– Еще один вопрос, если позволите. Сколько труп находился на поверхности до того, как его сбросили в воду? Хотя бы приблизительно, Петр Тимофеевич. Это очень важно.
– Да уж понимаю. Но здесь, извините, пока ничего не скажу. Могу лишь допустить…
«Как он достает своей научной фразеологией, – подумал Анисимов, тоже закуривая. – Будто нельзя обходиться без этой вечной неопределенности, тем более для себя он уже все разъяснил».
– …что не более трех часов.
– А не менее?
– Уж полчаса полежал. Это точно. Ну а все прочее… Сами понимаете, только после вскрытия.
Анисимов кивнул, глубоко затягиваясь, и обратился к криминалисту, которому, по правде говоря, делать сейчас было особенно нечего:
– Равиль, у тебя есть что-нибудь?
Они были ровесники и много лет работали вместе, поэтому, в отличие от чопорного судмедэксперта, Анисимов давно обращался к нему на «ты».
– Есть. Конечно, есть. Прежде всего хочу сказать, что палили почти в упор, метров с двух-трех. Максимум с четырех.
– Согласен, что стреляли уже в мертвеца?
– А отчего нет? Всякое бывает.
– Калибр не установить?
– Ну почему? Мы тут с Петром Тимофеевичем посмотрели, сошлись на девятом.
«Привык ссылаться на старших, всю жизнь за чужими спинами отирается», – вдруг с неожиданной неприязнью подумал Анисимов, но спросил другое:
– Еще что-нибудь нарыл?
– Еще… – Равиль Маратович стянул с рук резиновые перчатки, вытащил из кармана халата пачку «Золотой Явы», прикурил от сигареты капитана. – Есть одна странность. Выстрел произведен под небольшим наклоном. Или с какого-то возвышения или, что менее вероятно, убийца был очень высокого роста. Сразу, конечно, оговорюсь, что речь идет об обычной ситуации, когда убитый находился в вертикальном положении. Если стреляли уже в труп…
Эксперт развел руками, замолчал, глотая табачный дым. Анисимов хотел еще задать один вопрос, но в этот момент появился взбудораженный Петренко, запыхавшийся от быстрой ходьбы.
– Олег! Они здесь видели людей! Вчера тут целый день какие-то братки ошивались, – сообщил он, тяжело дыша.
– Где здесь? – Анисимов нахмурился. Он не любил подобной возбужденной торопливости.
– По берегу. Вон там, у дороги, справа, за пляжем.
– Кто видел?
– Человек шесть показали. Независимо друг от друга говорят одно и то же. Я их в сторону отозвал. Можно поговорить.
– Вот и поговорим, – сказал Анисимов, направляясь к толпе местных жителей.
Сведения, которые он получил через полчаса, когда завершил опрос свидетелей, вкратце сводились к следующему. Вчера, приблизительно с двух часов дня до глубокой темноты, на берегу, примерно в километре от деревни и метрах в трехстах выше по течению от места обнаружения трупа, находилась компания весьма подозрительных граждан вполне бандитского вида: коротко стриженные, по-городскому одетые. Человек шесть-семь, не меньше. Приехали на двух машинах. Марки автомобилей местные жители определить затруднились, но уверенно сказали, что «не наши, иностранные, темного цвета».
По сути дела, ничего необычного. Мало ли сейчас развлекается на природе различных приблатненных личностей? Странность заключалась в другом: приезжие не выпивали, не слушали музыку, не возились с девками, не устраивали разборок, а методично, шаг за шагом, обшаривали широкую поляну, примыкающую к реке, каким-то прибором с длинной ручкой, назначение которого для свидетелей осталось непонятным.
– Похоже, это миноискатель, – тихо сказал Петренко, наклонившись к Анисимову.
– Да, похоже. Только зачем им это здесь? Кто тут станет минировать? С какой целью? И, главное, при чем здесь наш утопленник? – Анисимов раскурил уже третью по счету сигарету, мельком подумав, что стал уподобляться «вечному» курильщику Петру Тимофеевичу.
Что-то здесь не вязалось, не состыковывалось. Но и случайным такое совпадение вряд ли могло быть. По опыту работы Анисимов знал, что случайностей в жизни гораздо меньше, чем это обычно представляется. Поэтому он приказал самому молодому оперативнику, двадцатипятилетнему гиганту со смешной фамилией Сухариков:
– Коля, свяжись по рации со стационарным постом ГАИ, что на повороте к Смоленской трассе, пусть у себя проверят, не фиксировали ли вчера днем или поздним вечером две иномарки темного цвета. – Потом повернулся к Петренко. – А ты давай пробегись по деревенским домам, опроси тех, кто проснулся. Так, для очистки совести. Не все же здесь собрались.
Через пятнадцать минут выяснилось, что нужными сведениями гаишники не располагают. Плохо. Единственная нить, за которую, вероятно, надо было тянуть это дело, похоже, оборвалась. Погибшего пока никто из местных не опознал, однако Анисимов убеждал себя, что убитый – явный горожанин, поэтому здесь его и не могли видеть. Да, хорошая заявка на «глухарь»! Следователь прокуратуры Ващенко не удосужился прибыть на место преступления даже после настойчивых звонков Анисимова. Видимо, Ващенко спокойно готов принять очередной «темняк» со всеми вытекающими…