Утро следующего дня началось для ротного и Тенгиза, как и предыдущее: резкий удар в дверь и громкий голос надзирателя. Весь вчерашний вечер Тенгиз либо ходил по камере, либо сидел, обхватив голову руками. Роман не торопил его с ответом. Но вот наступило утро, и надо было принимать решение.
– Ну как, согласен с моим предложением, Тенгиз? – спросил Никонов, посмотрев чеченцу в глаза.
– Не знаю.
– В смысле «не знаю»? – удивился ротный.
– Понимаешь, Роман, прежде чем попасть сюда, я смог позвонить своему среднему брату и сообщить о том, что произошло.
– Это в Америку ты, что ли, звонил? – прикинулся дурачком ротный.
– Нет. У нас в семье три брата. Я младший. Брат, который служил в Афганистане и проживает сейчас в Лос-Анджелесе, – это старший. Но есть еще и средний. Он живет в Чечне и тоже, как и я, занимается бизнесом – по-моему, связанным с продажей нефти, точно не знаю. Так вот, когда меня арестовали, я смог ему дозвониться и объяснить, что произошло. Он обещал помочь. А у нас – извини, конечно же, Роман – в отличие от вас, русских, своих в беде не бросают. Тем более братьев. Так вот, Асламбек обещал мне помочь. Поэтому, с одной стороны, у меня, конечно, безвыходное положение и впереди маячит большой срок, а с другой – я все же верю, что брат сможет мне помочь и вытащить отсюда. А вот если я сбегу вместе с тобой, тогда получается, что я сам признаюсь в своей виновности, и мне уже никто не сможет помочь. Или я не прав?
– Нет, ну если ты веришь, что брат тебе поможет, то, конечно, тебе незачем бежать. Просто я хочу тебе сказать, что такие возможности для побега, какие выпали нам, случаются не всегда. Поэтому настаивать не буду, но и отказываться от побега тоже не буду. Ты как хочешь, а я уже все для себя решил.
– Когда собираешься бежать? – тихо спросил чеченец.
– Пока не знаю, – дернул плечом ротный.
На самом деле он уже все решил. Капитан собрался «убить» конвойного и поставить их обоих в безвыходное положение.
Наступил тот момент, когда дверь в камеру открылась, и на пороге появился опер Пономарев.
– Ну что, бойцы? Готовы выйти на работу или снова начнем все с начала?
– Готовы, – за двоих ответил ротный.
– Вот и хорошо. Зинченко! – крикнул опер, повернувшись в сторону коридора.
Спустя минуту в дверях замаячила огромная фигура в зеленой форме, которая была явно не по размеру его обладателю.
«А вот и хохол, о котором говорил майор Котов», – подумал Никонов.
– Вперед! – скомандовал старшина.
В отличие от вчерашнего дня, сегодня на небе сгустились тучи, и вот-вот должен был начаться дождь. «Погода тоже на моей стороне. В такую погоду не очень-то хочется торчать на улице и досматривать машины», – подумал ротный о тех, кто должен будет проверять «Газель».
Все шло по прежнему сценарию. Их оставили возле припаркованной у амбразуры «Газели». Не успел Зинченко отойти от машины, как железные створки открылись и в окне показалась лысая голова Митяя.
– Здорово, мужики! – обрадованно поздоровался работник «прачки».
– Здорово, здорово, Митяй! Принес? – первым делом спросил ротный.
– Все на мази, – Лысый сложил большой и указательный палец в виде кольца, показывая тем самым, что все в порядке. – Доставать?
– Не сейчас. Давай-ка сначала с работой разберемся, а уж потом и поедим.
Видя, что Митяй замешкался, Никонов достал из кармана тысячную купюру и протянул ее парню со словами:
– Все по-честному, без обмана у волшебника Сулеймана.
– Ты и впрямь волшебник, Десантура.
– Откуда ты знаешь, как меня кличут? – удивился ротный.
– Здесь же тюрьма, все про всех знают. Тем более про таких людей, как ты. Наслышаны уже о твоих боях без правил…
Ротный посмотрел на небо.
– Пора начинать, а то если дождь пойдет, нам точно не дадут поесть.
– И то правильно, – согласился Митяй и принялся забрасывать в кузов «Газели» тюки с грязным бельем.
Когда работа была закончена, он, вытирая пот со лба, спросил:
– Ну что, доставать?
– Конечно, доставай, – потирая руки, ответил капитан Никонов.
Уже через минуту на подоконнике амбразуры лежал шмат сала, кусок колбасы, хлеб и пара головок лука.
– Ну как, нормально? – не без хвастовства спросил Митяй.
– Нормально. Только вот сало мы что, по-твоему, по кругу пускать будем, что ли, откусывая по куску? Несолидно как-то получается. Ножичка никакого нет?
Митяй на секунду замешкался, потом зачем-то выглянул из-за машины, посмотрел на стоящих неподалеку охранников и наконец проговорил:
– Сейчас принесу.
«Ножичком» оказалась стальная ложка, ручка которой была заточена, как лезвие у ножа.
– Ну вот, другое дело, – обрадовался ротный, забирая у Митяя «столовый прибор».
Он видел, что лысый как-то нехотя отдал ему заточку, но противиться не стал. Недаром говорят: «Кто платит, тот и заказывает музыку».
Порезав сало, ротный положил заточку рядом с собой.
– Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста! – сказал ротный известную киношную фразу и первым потянулся к накрытому столу.
Тенгиз от сала отказался, сказав, что ему не положено по Корану, а вот колбасу ел с удовольствием. Пока все складывалось как надо.
– Принеси какую-нибудь чистую тряпку, чтобы руки вытереть, – попросил ротный, показывая Митяю жирные пальцы.
– Это я мигом, – пообещал тот и скрылся за амбразурой.
Наступил ответственный момент, от которого начинался отсчет времени. Теперь время шло даже не на минуты, а на секунды. Выглянув из-за «Газели», ротный крикнул:
– Командир, готово!
Чеченец удивленно посмотрел на своего друга, но ничего не сказал.
Когда до машины конвойному оставалось пару шагов, появился Митяй:
– Шухер! Надо все убирать!
Он принялся в спешке убирать остатки продуктов, спрятал их и спросил:
– А где ложка?
– Какая ложка? – развел руками ротный и сделал шаг к нему.
В следующую секунду Митяй получил удар, от которого он оторвался от земли, а потом, пролетев пару метров, свалился в кучу тюков с чистым бельем. Ротный знал, что такой удар выведет его из сознания как минимум на полчаса. Но это было не все, что следовало сделать. Оставался еще охранник.
Как ни рассчитывал Роман свои действия по времени, но все рассчитать в такой ситуации невозможно. Так получилось и в этот раз. Когда ноги Митяя оторвались от земли, из-за машины вывернул охранник и, увидев происходящее, оторопел. Но это длилось всего секунду. В следующее мгновение он грозно спросил: