– Ответьте мне, – сказал он. Девушка вздрогнула.
– Вы слышите меня? – спросил незнакомец. Андре кивнула.
– Отчего же вы молчите?
Андре поднесла руку к горлу, словно давая понять, что не может говорить.
– Ну хорошо! Садитесь вот сюда, – приказал Бальзамо.
Он взял ее за ту руку, которую недавно целовал Жильбер. На этот раз от одного прикосновения Андре испытала сильнейшее потрясение, свидетелями которого мы с вами уже были, когда приказ был послан ей сверху ее повелителем.
Под властным взглядом Бальзамо она отступила шага на три и упала в кресло.
– Скажите, – обратился он к ней, – вы что-нибудь видите?
Глаза Андре округлились, словно она пыталась охватить взглядом все пространство комнаты, освещенное яркими отблесками двух свечей.
– Я не прошу вас увидеть глазами, – продолжал Бальзамо, – посмотрите внутренним взором.
Выхватив из-под вышитой куртки стальную палочку, он коснулся ею трепетавшей груди Андре.
Она подскочила, будто огненное жало пронзило ее и прошло до самого сердца. Глаза у нее закрылись.
– Прекрасно! – воскликнул Бальзаме. – Вы прозрели, не так ли?
Она кивнула.
– Вы будете говорить?
– Да, – отвечала Андре.
Она поднесла руку ко лбу с выражением нечеловеческого страдания.
– Что с вами? – спросил Бальзаме.
– О, мне так больно!
– Почему больно?
– Потому что вы заставляете меня видеть и говорить. Бальзамо два-три раза взмахнул руками над ее головой и тем словно ослабил слишком сильное для нее воздействие гипноза.
– Вам все еще больно? – спросил он.
– Сейчас легче, – отвечала девушка, – Хорошо. Теперь скажите мне, где вы находитесь. Глаза Андре по-прежнему оставались закрытыми. Она нахмурилась, лицо выразило сильнейшее удивление.
– Я в красной комнате, – пробормотала она.
– Кто с вами рядом?
– Вы! – вздрогнув, проговорила она.
– Что вы сейчас испытываете?
– Мне страшно! Мне стыдно!
– Отчего же? Разве нас не связывает взаимная симпатия?
– Напротив.
– Разве вам не известно, что я мог заставить вас сюда прийти из самых чистых побуждений?
– Известно.
Лицо ее просветлело, затем снова затуманилось.
– Вы недостаточно откровенны со мной, – продолжал Бальзамо. – Не можете меня простить?
– Я вижу, что вы не хотите мне зла, однако готовы причинить страдания кому-то еще.
– Вполне возможно, – прошептал Бальзамо. – Это не должно вас беспокоить, – проговорил он жестко. Лицо Андре разгладилось.
– Все ли в доме спят?
– Не знаю, – отвечала она.
– Так взгляните!
– Куда я должна смотреть?
– Начнем с вашего батюшки. Где он сейчас?
– В своей комнате.
– Чем занимается?
– Он лег.
– Спит?
– Нет, читает.
– Что именно?
– Одну из тех дурных книг, которые он и меня пытается заставить читать.
– А вы их не читаете? – Нет, – проговорила она.
– Ну хорошо. С этой стороны все спокойно. Теперь посмотрите, что делает в своей комнате Николь.
– У нее нет света.
– Разве вам нужен свет?
– Нет, если вы прикажете видеть в темноте.
– Да, я вам это приказываю!
– Я ее вижу.
– Что она делает?
– Она не одета… Осторожно толкнула дверь своей комнаты… Спускается по лестнице.
– Так… Куда она направляется?
– Стоит у входной двери. По-видимому, кого-то подкарауливает…
Бальзамо усмехнулся:
– Не вас ли она поджидает?
– Нет.
–Это главное. Когда за девушкой не шпионят ни отец, ни камеристка, ей нечего опасаться, если только…
– Нет, – перебила она Бальзамо.
– Вы читаете мои мысли?
– Да.
– Так вы ни в кого не влюблены?
– Я? – высокомерно спросила она.
– Отчего же нет? Разве вы не можете быть влюблены? Из монастыря выходят не для того, чтобы жить в заточении: вы должны быть свободны душой и телом.
Андре покачала головой.
– Мое сердце свободно, – с грустью ответила она. Душевная чистота и непорочность осветили изнутри ее лицо. Бальзамо восторженно прошептал:
– Как вы прекрасны, дорогая ясновидящая! Он прижал руки к груди в немой молитве, затем обратился к Андре:
– Однако если не любите вы, это вовсе не означает, что никто не любит вас, не так ли?
– Не знаю, – мягко возразила она.
– Как не знаете? – строго спросил Бальзамо. – Узнайте! Когда я спрашиваю, надо отвечать!
Он в другой раз прикоснулся стальной палочкой к ее груди.
Девушка вздрогнула, но не так сильно, как в первый раз.
– Да, теперь я вижу… Сжальтесь надо мной, вы меня погубите…
– Что вы видите? – спросил Бальзамо.
– Это невероятно! – воскликнула Андре.
– Что там такое?
– Я вижу молодого человека, который следит за мной, не сводит с меня глаз с тех пор, как я вернулась из монастыря.
– Кто этот юноша?
– Лица не видно; судя по одежде, он простолюдин.
– Где он сейчас?
– Внизу у лестницы. Он страдает.., плачет!
– Почему же вы не видите его лица?
– Он закрыл лицо руками.
– Смотрите сквозь ладони! Андре сделала над собой усилие.
– Жильбер! – вскрикнула она. – Я же говорила, что это невозможно!
– Отчего же невозможно?
– Он не посмеет в меня влюбиться, – отвечала она в высшей степени презрительно.
Бальзамо усмехнулся: он хорошо знал людей и понимал, что для любви нет преград.
– Что он делает на лестнице? – продолжал он.
– Сейчас, сейчас… Он поднял голову… Схватился за перила… Встал… Поднимается по лестнице!
– Куда он направляется?
– Сюда… Но это ничего, он не осмелится войти.
– Почему?
– Боится! – презрительно усмехнувшись, отвечала Андре.