– Повторяю вам, что мне нужна эта лошадь.
– Губа не дура – арабский скакун!
– Вот почему я и хочу купить ее.
– Очень может быть, что вы хотите ее купить, да она-то не продается.
– А чья же она? Кому она принадлежит?
– Вы очень любопытны.
– А ты чересчур скромен – Ну так вот! Лошадь принадлежит тому, кто живет у меня и любит ее, как ребенка.
– Я хочу поговорить с этим человеком.
– Она спит.
– Это женщина?
– Да.
– Хорошо! Скажи ей, что если ей нужны пятьсот пистолей, она получит их за лошадь.
– Ничего себе! – сказал крестьянин, широко раскрыв глаза. – Пятьсот пистолей! Кругленькая сумма!
– Можешь добавить, что эту лошадь хочет купить король.
– Король?
– Да, сам король.
– А вы случайно не король?
– Я его представитель.
– Вы представляете короля? – переспросил крестьянин, снимая шляпу.
– Пошевеливайся, дружок, король торопится. Силач бросил на дорогу внимательный взгляд.
– Хорошо! Когда дама проснется, – сказал крестьянин, – будьте спокойны, я замолвлю словечко.
– Прекрасно, только я не могу ждать, пока она проснется.
– Что же делать?
– Разбуди ее, черт подери!
– Я не осмеливаюсь…
– Ладно! Подожди! Я разбужу ее сам.
Человек, который утверждал, что является представителем его величества, замахнулся длинным хлыстом с серебряной ручкой.
– Этого только не хватало!
Офицер уронил занесенную было руку, так и не дотронувшись до ставня, так как заметил почтовую карету, запряженную тройкой лошадей, которые неслись рысью.
Наметанный глаз незнакомца узнал герб кареты; он бросился вперед с такой скоростью, которой мог бы позавидовать арабский скакун, которого он хотел купить.
Это была карета, в которой ехала наша незнакомка, ангел-хранитель Жильбера.
Увидев человека, который подавал знаки, кучер, не уверенный, что его лошади благополучно доберутся до почтовой станции, с удовольствием остановился.
– Шон! Дорогая Шон! – воскликнул незнакомец. – Неужели это ты? Ну, здравствуй, здравствуй!
– Да, это я, Жан, – ответила незнакомка, носившая столь странное имя, – ты что здесь делаешь?
– Черт возьми! Что за вопрос? Я жду тебя! Наш силач вспрыгнул на подножку и, обняв молодую женщину, осыпал ее поцелуями.
Вдруг он заметил Жильбера, который не догадывался об отношениях между этими людьми и имел вид побитой собаки, у которой отбирают кость.
– Так, а кого это ты подобрала?
– Молодого забавного философа, – отвечала мадмуазель Шон, не думая о том, заденут ее слова Жильбера или польстят ему.
– А где ты его нашла?
– На дороге. Но это к делу не относится.
– Ты права, – отвечал тот, кого звали Жаном. – Как поживает наша старая графиня де Беарн?
– Она чувствует себя хорошо.
– Хорошо, говоришь?
– Да, она приедет.
– Приедет?
– Да, да, да, – повторила мадмуазель Шон, кивая головой.
Во время этого разговора Жан по-прежнему стоял на подножке, а мадмуазель Шон сидела в карете.
– Что ты ей наговорила? – спросил Жан.
– Что я дочь ее адвоката, мэтра Флажо, что я проезжала через Верден и что мне было поручено моим отцом сообщить о начале ее процесса.
– И все?
– Конечно. Я добавила, что ее присутствие в Париже необходимо.
– Что она сделала?
– Она широко раскрыла свои маленькие глазки, понюхала табаку, заметила, что мэтр Флажо был большим человеком, и распорядилась об отъезде.
– Великолепно, Шон! Ты будешь моим чрезвычайным послом.
– Позавтракаем?
– Непременно, этот несчастный юноша умирает с голоду. Только побыстрее, хорошо?
– Почему?
– Потому что они туда уже подъезжают.
– Старая сутяга! Ладно! Лишь бы опередить их часа на два, чтобы успеть поговорить с господином Монеу.
– Нет, с принцессой.
– Но принцесса еще, наверное, только в Нанси.
– Она в Витри.
– В трех милях отсюда?
– Ни больше, ни меньше.
– Черт возьми! Это меняет дело. Трогай, кучер, трогай!
– Куда прикажете?
– На почтовую станцию.
– Сударь садится в карету или выходит?
– Я поеду на подножке, трогай!
Карета покатилась, а с ней и наш путешественник, стоя на подножке. Минут через пять карета остановилась около почтовой станции.
– Быстро, быстро, быстро! – приказала Шон. – Отбивных, жареного цыпленка, яиц, бутылку бургундского и десерт. Мы должны немедленно ехать дальше.
– Простите, сударыня, – обратился к ней хозяин станции, – если вы собираетесь сейчас же ехать дальше, вас повезут те же лошади.
– То есть как те же лошади? – спросил Жан, тяжело спрыгивая с подножки.
– Очень просто: вас повезут лошади, на которых вы ехали.
– Это невозможно, – сказал кучер, – они и так проделали двойной путь. Посмотрите, в каком состоянии несчастные животные.
– Да, верно! Они не могут ехать дальше.
– Кто мешает вам дать мне свежих лошадей?
– Да у меня их больше нет.
– У вас они должны быть… Есть же инструкция, черт возьми.
– Сударь! По инструкции в моих конюшнях должно быть шестнадцать лошадей.
– Ну и что же?
– А у меня их восемнадцать.
– Это больше, чем достаточно, – мне нужно всего три.
– Но все они уже в пути.
– Все восемнадцать?
– Все восемнадцать.
– Тысяча чертей! – выругался путешественник.
– Виконт! Виконт! – воскликнула молодая женщина.
– Хорошо, хорошо, Шон! – сказал незнакомец. – Успокойтесь, я буду сдержаннее.
– Когда вернутся твои клячи? – продолжал виконт, обращаясь к начальнику станции.
– Господи, да я понятия не имею, сударь! Это зависит от кучеров: может, через час, а может, через два.
– Не понимаю, хозяин, – сказал виконт, сдвигая набок шляпу, – вы знаете, что со мной шутки плохи?
– Я в отчаянии, я бы предпочел, чтобы это была шутка.