А в это время Ла Моль вместе с королевой переводил одну из идиллий Феокрита, Коконнас же, уверяя, что и он древний грек, вместе с герцогиней приналег на сиракузское вино.
Разговор научный и разговор вакхический были прерваны насильственным образом.
Ла Моль и Коконнас начали с того, что немедленно потушили свечи и открыли окна; затем они выбежали на балкон и, различив в темноте каких-то четверых мужчин, подняли страшный грохот ударами шпаг плашмя по стене дома, и забросали пришельцев всем, что попадало под руку. Карлу, самому ожесточенному из осаждавших, попал в плечо серебряный кувшин, в герцога Анжуйского попал таз с компотом из апельсиновых ломтиков и цедры, в герцога де Гиза попал кабаний окорок.
В Генриха не попало ничего. Он шепотом расспрашивал привратника, которого герцог де Гиз привязал к дверям, но тот отвечал неизменным:
– Ich verstehe nicht [46] .
Женщины подзадоривали мужчин и подавали им метательные снаряды, которые градом сыпались на осаждающих.
– Смерть дьяволу! – крикнул Карл IX, когда упавший на голову табурет надвинул шляпу ему на нос. – Сейчас же отоприте дверь или я велю перевешать всех, кто там, наверху!
– Брат! – тихо сказала Маргарита Ла Молю.
– Король! – еще тише сказал Ла Моль Анриетте.
– Король! Король! – сказала Анриетта Коконнасу, который подтаскивал к окну сундук, чтобы прикончить герцога де Гиза, с которым главным образом и имел дело, не узнавая его. – Король, говорят вам!
Коконнас бросил сундук и с удивлением посмотрел на нее. войны.
– Король? – переспросил он.
– Ну да, король!
– Тогда трубим отступление.
– Э-э! Маргарита и Ла Моль уже бежали. Идем!
– Куда?
– Идем, говорят вам!
Схватив Коконнаса за руку, Анриетта увела его через потайную дверь на соседний двор, все четверо, заперев за собой дверь, убежали другим ходом на улицу Тизон.
– Ага! Мне кажется, что гарнизон сдается! – сказал Карл.
Осаждавшие подождали несколько минут, но из дома не доносилось ни звука.
– Они придумали какую-то хитрость, – сказал герцог де Гиз.
– Вернее, они узнали голос брата и удрали, – сказал герцог Анжуйский.
– Им все равно пришлось бы пройти здесь, – возразил Карл.
– Пришлось бы, – заметил герцог Анжуйский, – если в доме нет второго выхода.
– Кузен, – сказал король, – возьмите-ка ваш камень и сделайте с другой дверью то, что вы сделали с первой.
Герцог, заметив, что вторая дверь слабее первой, решил, что не стоит прибегать к сильным средствам, и просто-напросто вышиб ее ногой.
– Факелов! Факелов! – крикнул король.
Подбежали лакеи. Факелы были погашены, но у них при себе было все, чтобы их разжечь. Факелы вспыхнули. Карл IX взял один факел себе, а другой протянул герцогу Анжуйскому.
Впереди всех шел герцог де Гиз со шпагой в руке.
Генрих замыкал шествие.
Все поднялись на второй этаж.
В столовой был подан, или, вернее, был убран ужин: метательными снарядами служили главным образом его предметы. Канделябры были опрокинуты, мебель перевернута вверх ногами, а вся посуда, за исключением серебряной, разбита вдребезги.
Из столовой незваные гости перешли в гостиную. Но и здесь не было никаких указаний, которые привели бы к опознанию личностей. Несколько греческих и латинских книг да несколько музыкальных инструментов – вот и все, что они обнаружили.
Спальня оказалась еще более молчаливой. В алебастровом шаре, свисавшем с потолка, горел ночник, но в эту комнату, казалось, никто и не входил.
– В доме есть другой выход, – заявил Карл.
– Вероятно, – согласился герцог Анжуйский.
– Да, но где же он? – спросил герцог де Гиз. Выход искали, но так и не нашли.
– А где привратник? – спросил король.
– Я привязал его к решетке у ворот, – ответил герцог де Гиз.
– Расспросите его, кузен.
– Он не захочет отвечать.
– Ну, если немножко подпалить ему ноги, так заговорит! – со смехом возразил король. Генрих поспешно выглянул в окно.
– Его уже нет, – сказал он.
– Кто же его отвязал? – поспешно спросил герцог де Гиз.
– Смерть дьяволу! – воскликнул король. – Опять мы ничего не узнаем!
– Вы сами видите, государь, – сказал Генрих:
– Ничто не доказывает, что моя жена и невестка герцога де Гиза побывали в этом доме.
– Верно, – ответил Карл. – В Писании сказано: три существа не оставляют следа: птица – в воздухе, рыба – в воде и женщина... нет, я ошибся... мужчина... [47]
– Таким образом, – прервал его Генрих, – самое лучшее, что мы можем сделать...
– ..это, – подхватил Карл, – мне полечить мой ушиб, вам, Анжу, смыть апельсиновый сироп, а вам, Гиз, велеть очистить кабанье сало.
Все четверо вышли из дома, даже не потрудившись закрыть за собой дверь.
Когда они дошли до Сент-Антуанской улицы, король спросил герцога Анжуйского и герцога де Гиза:
– Куда вы направляетесь, господа?
– Государь, мы идем к Нантуйе, он ждет нас – моего лотарингского кузена и меня – к ужину. Не желаете ли, ваше величество, присоединиться к нам?
– Нет, благодарю; мы идем в другую сторону. Не хотите ли взять одного из моих факельщиков?
– Нет, нет, спасибо! – поспешно ответил герцог Анжуйский.
– Будь по-вашему... Это он боится, чтоб я не велел проследить его, – шепнул Карл на ухо королю Наваррскому и, взяв его за руку, сказал:
– Идем, Анрио! Сегодня я угощаю тебя ужином.
– Разве мы не вернемся в Лувр? – спросил Генрих.
– Говорят тебе – нет, упрямая ты голова! Идем со мной, говорят тебе! Идем!
И Карл повел Генриха по улице Жоффруа-Ланье.
К центру Жоффруа-Ланье вела улица Гарнье-сюр-Ло, другим концом упиравшаяся в перпендикулярную ей улицу Бар.