– Вот, ваше высочество, теперь лиса затравлена, мы можем полюбоваться на добычу, – оскалился Кноблох.
Когда пятеро всадников выбрались на небольшую поляну, великий князь увидел преудивительную картину. Свора заходилась лаем под старой березой, на которую вскарабкался молодой парень. Но странным было не это – мало ли крестьян попадаются на пути барской охоты? – дело в том, что к спине парня была привязана лисья шкура. Великий князь даже головой помотал, чтобы отогнать наваждение.
– Was ist das? – забывшись, спросил он по-немецки.
Фон Шеель довольно осклабился:
– А это и есть та самая голштинская охота, о которой я имел честь говорить вашему высочеству.
– Не понял. А где же лиса? – переспросил великий князь.
– Так вот она, перед вами, – терпеливо объяснил Кноблох.
Петр Федорович скривился, точно надкусил лимон:
– Господа, это есть скверная шутка. Какой прок гоняться за грязным мужиком, представляющим лису? Он ленив и глуп. И потом, что за охота, на которой нельзя бить дичь? Нет, я вами недоволен, господа.
– Ваше высочество, – льстиво зажурчал Кноблох, – вы ошибаетесь. В том и заключается суть охоты голштинской, каковую придумал барон фон Шеель, что перед нами дичь самая настоящая.
– То есть мы его затравим собаками? – уточнил великий князь
– Конечно! – энтузиастически возгласил фон Шеель. – Для того все это и было организовано.
– Но ведь он все-таки человек, – нерешительно промямлил князь, глядя на парня, который старательно поджимал ноги, чтобы не достали собаки, бесновавшиеся под деревом.
– Ваше высочество, да как вы такое говорить можете! – возмутился фон Шеель. – Ведь основой миропорядка и законности являются правила и уложения герцогства Голштинского, не так ли?
– Именно! – согласился Петр Федорович. – И нам надлежит привести к оному порядку всю эту варварскую страну.
– Вот видите! Вы, ваше высочество, все наши законы знаете досконально. Вот и скажите мне, разве хоть в одном законе голштинском упоминается хоть единым словом русский мужик?
– Нет, про него в наших уложениях ничего не сказано, – согласился великий князь.
– Так, значит, и нет его. Не существует. Фу-фу! Видимость одна, – сделал логичный вывод фон Шеель. – А потому мы не нарушаем ни одного закона божеского и человеческого. Нельзя применять оные законы к диким тварям.
Великий князь с сомнением покачал головой, но возражать не стал. Кноблох тронул коня и подъехал к самой березе.
– Эй, ты, слезай! – приказал он.
– Как же так, барин… – заскулил парень. – Собаки ведь. Порвут.
– Как смеешь, негодяй! – вспылил Кноблох. – Тебя ведь подрядили бежать, вот и беги! Староста выдал тебе деньги?
– Выдал. Две копейки.
– Негодяй! – возмутился Кноблох. – Украл, мерзавец! Видите, ваше высочество, этим русским ни в чем доверять нельзя, ни в большом, ни в малом. Велено было старосте подрядить молодого крепкого мужика для охоты лисьей и выдано в том пять копеек. Так он, скотина, мало что украл, так выбрал вот этого. Нет, ваше высочество, нельзя с русскими дело иметь. Надо нам отсюда уезжать. Пора перенести столицу державы из этой Варварии в страну европейскую и благоустроенную. Наш друг король Фридрих давно это советует.
– К советам великого короля нужно прислушаться, – подхватил фон Шеель. – Однако мы теряем время. Оттащите собак, – приказал он псарям. – А ты слезай и беги! За что тебе деньги были плачены?! – Он нагнулся к уху великого князя и прошептал: – А сейчас начнется самое интересное. Мы погоним его как лису и как лису же прикончим. Вы никогда не участвовали в голштинской охоте? Наши офицеры устраивают их почти каждый месяц. Это так волнительно.
– Хотите пари? – предложил Кноблох, переходя на немецкий. – Ставлю десять талеров, что этот мошенник пустится наутек, но я его подколю с маху чуть пониже спины.
– Идет! – расхохотался фон Шеель. – Только первым, я совершенно в этом уверен, будет его высочество, – он почтительно поклонился великому князю.
Тот облизал внезапно пересохшие губы. Ему предлагали забаву, о которой он раньше не мечтал и помыслить. Охота на человека! Хотя на человека ли? Фон Шеель правильно заметил, что удел низших рас служить истинным голштинцам как только можно. Поэтому действительно, можно отбросить сомнения. Нет, молодцы, интересную забаву придумали. Первоначальный порыв сострадания испарился, его сменило нездоровое, болезненное любопытство. И он потянул шпагу из ножен.
Псари тем временем оттащили собак, парень спрыгнул с дерева и побежал, опасливо оглядываясь. Великий князь хотел было сразу броситься за ним, но Кноблох перехватил его коня:
– Подождите пару минут, а то будет совсем неинтересно.
И действительно, вид убегающей добычи разбудил в груди какие-то мутные чувства и желания, великий князь вырвал повод из рук Кноблоха и ударил коня шпорами. Голштинцы поскакали за ним. Князь быстро настиг беглеца, ну разве может человек состязаться со скакуном из императорских конюшен? Раздувая ноздри, выпучив глаза, он нанес удар шпагой. Парень взвизгнул, когда почувствовал сталь, перекувырнулся два раза и рухнул на землю. Но рубакой великий князь был неважным, и удар был не смертелен. Парень вскочил, его правая рука повисла плетью, по плечу струилась кровь. Вид этой крови заставил великого князя ощутить приятное возбуждение, он даже заерзал в седле, чтобы немного успокоиться.
– Беги! – крикнул Кноблох. – Если сумеешь добежать до той рощи, – он махнул шпагой, – мы тебя отпустим и заплатим пять рублей! Беги!
Фон Шеель, услышав это, гадко усмехнулся.
* * *
– Ваше благородие, что же это они делают?! – испуганно спросил Северьян.
Они торчали в рощице уже несколько часов и изрядно продрогли, хотя день был не особенно морозным. Но если торчать на одном месте, да еще стараться при этом как бы спрятаться, хотя прятаться особо было не от кого, невольно замерзнешь. Даже кони начали нетерпеливо переступать с ноги на ногу, когда наконец вдали показалась долгожданная охота. Правда, какая-то странная.
Петенька сначала даже не разобрался в том, что видит. По полю, поднимая снежную пыль, катился какой-то вопящий клубок, в котором мелькали неясные силуэты. Что удивило больше всего – псари держали собак на сворках и скакали позади охотников. Охота получалась шиворот-навыворот, ведь обычно именно собаки гонят зверя. А тут бежит какой-то мужик в армяке, за ним гонятся всадники и размахивают… Шпагами размахивают, однако. И всего получается вместе с псарями их пять человек. Многовато. Петенька даже вздохнул тяжко. Однако отступать ему некуда, Александр Иванович все правильно обсказал, не простит ему голштинское отродье военных подвигов. И дело такое, что даже верных сержантов с собой брать нельзя. Конечно, Иван и Василий преданы, аки псы, но в таких делах даже псам доверять не следует. Вообще, чем меньше людей знать будут, тем лучше, шея сохраннее будет. Северьян другое дело, он кровью повязан, жизнью обязан. Ему уральский вояж и дела сыскные тоже от голштинцев только виселицу принести могут, если не колесо. Вот только не удосужился как-то Петенька узнать, хорошо ли Северьян стреляет, а сейчас поздно уже. Придется положиться на знаменитый «авось».