— Все, что ему нужно знать, — это то, что у меня нет никаких заразных болезней и я здорова, да?
— Да, конечно. И для этого нам нужно сделать анализы, и все.
— Наверное, я должна вам сказать, что это будет не первая моя беременность. Восемь лет назад я… потеряла ребенка, в четырнадцать недель. — Пайпер сглотнула комок, подступивший к горлу.
— Мне очень жаль… У вас были какие-то осложнения в протекании беременности?
Пайпер покачала головой:
— Нет. Просто так вышло, как говорится.
Мэй встала из-за стола и села на стул рядом с Пайпер.
— Я понимаю, как это тяжело, — сказала она, взяв ее за руку. — Очень тяжело терять ребенка, тем более, когда на то нет явных причин. Вас кто-нибудь поддержал в тот момент?
— Нет, никто. Кроме медиков, никто об этом не знал.
Пальцы Мэй еще крепче сжали руку Пайпер, словно в молчаливой поддержке.
— Это было нелегко.
— Да, нелегко. Поэтому я боюсь снова забеременеть. А что, если…
— Пайпер, пока у вас нет оснований беспокоиться.
Пайпер кивнула.
— Есть еще одна вещь, — продолжала она. — Последние несколько лет я работала в разных странах, в благотворительных организациях. И перенесла малярию.
Мэй взяла со стола блокнот, где делала свои записи, и написала там несколько слов.
— Давно это было? — спросила она.
— Почти четыре года назад.
— Были ли рецидивы?
— До сих пор нет.
— Хорошо. — Мэй записала что-то еще. — Какой работой вы там занимались?
— В основном тяжелой, неквалифицированной. Но не надо никакой квалификации, чтобы оказывать помощь тем, кто в ней нуждается. И я в основном делала то, что нужно было в первую очередь. Иногда кормила больных, иногда нянчила ребенка, оставшегося без матери.
— От такой работы, наверное, у вас разрывалось сердце?
— Иногда — да, но я, по крайней мере, понимала: моя работа нужна людям.
— А теперь, — сказала Мэй, вставая со стула и кладя блокнот и ручку на стол, — перейдем к обследованию. Садитесь на кресло, и я посмотрю вас.
К облегчению Пайпер, оставшиеся процедуры прошли спокойно. Мэй тщательно обследовала ее, задавая вопросы и делая записи. Затем она распечатала направление в лабораторию и отдала листок Пайпер.
— Отнесите это в лабораторию, и можете быть свободны. Я выпишу вам курс витаминов, специально для беременных.
— Значит, вы не видите никаких причин для угрозы прерывания беременности? — спросила Пайпер.
— Каждый случай индивидуален, но вы ведь уже смогли когда-то забеременеть, и сейчас я не вижу реальных причин для вашей тревоги. Единственное, что меня беспокоит, — это перенесенная малярия. Если у вас возникнет рецидив во время беременности, это может затруднить лечение и причинить вред ребенку.
Пайпер сглотнула. Она болела малярией в Африке. Это была ее вина — она беспечно игнорировала предупреждения и не соблюдала правила ежедневной гигиены. Ей повезло — серьезных последствий болезни не последовало, но не было и никаких гарантий того, что ей так же повезет и впредь.
— Но какие могут быть проблемы?
— Многие лекарства, используемые для лечения малярии, нельзя принимать во время беременности. Но будем надеяться, что проблем не возникнет. Мы будем за вами тщательно наблюдать.
Мэй проконсультировала ее насчет того, как вести здоровый образ жизни.
Когда Пайпер вышла на парковку, сжимая в одной руке предписания врача, а в другой — ключи от машины Вейда, голова ее кружилась. Во что она ввязалась? Последствия ее решения вдруг стали слишком очевидны, и вместе с этим возник страх. А вдруг у нее ничего не получится?
Оказавшись дома, Вейд вздохнул с облегчением. Мэгги — дочь Мэй и Пола — была очаровательной, но целый вечер, проведенный вместе с ней, являлся испытанием даже для самого крепкого мужчины.
Вейд взглянул наверх. Отсюда он мог видеть дверь комнаты Пайпер. На лестнице было темно, а из-под двери пробивался лишь слабый свет ночника. Хорошо, что она уже спала. Любой разговор с ней был нелегким. И после дня напряженной работы, а также вечера, проведенного с Мэгги, ему совершенно не хотелось вступать в новый раунд переговоров с Пайпер.
Он направился к библиотеке, чтобы оставить там портфель и ноутбук: завтра ему рано на работу. Когда Вейд открыл дверь, удивился, заметив какое-то движение в темноте. И только отблеск огня в камине позволил ему разглядеть лицо, которое он сейчас хотел видеть меньше всего.
Пайпер была одета почти так же, как и сегодня утром: в ночную рубашку и отцовский халат. Она дремала в кресле, поджав под себя ноги. Халат распахнулся, и Вейд увидел ее гладкую загорелую кожу и одну округлую грудь, выглядывавшую из-под расстегнувшейся белоснежной рубашки.
Должно быть, Пайпер почувствовала его присутствие. Пошевелившись, она открыла глаза:
— Вейд?
— Ты ожидала кого-то еще? — сухо бросил он.
И в этот момент она полностью проснулась.
— Не надо острить. Я хочу поговорить с тобой насчет соглашения. В него надо внести поправку.
— Поправку?
Когда же Пайпер наконец поймет, что не она командует в этой ситуации? Вейд устало покачал головой:
— Пайпер, соглашение подписано в соответствии с нашими договоренностями, включая твои особые условия. Ты уже не можешь вносить в него никаких поправок.
— Всего одну.
— Ну, скажи.
— Лучше я тебе зачитаю ее.
Пайпер подошла к столу и взяла папку, которую, очевидно, принесла с собой. Она открыла ее, достала соглашение и стала листать страницы, пока не нашла то, что ей было нужно. Потянувшись через стол, она включила настольную лампу, и в ярко вспыхнувшем свете Вейд вдруг увидел, какой тонкой была ее ночная рубашка и как красиво просвечивали под ней ее соски…
Во рту у него мгновенно пересохло, и вся кровь, казалось, прихлынула к одному месту. С трудом оторвав от нее взгляд, Вейд заставил себя взять документ. Склонившись над столом, он старался подавить в себе ощущение того, что Пайпер стоит совсем рядом с ним, и отчаянно пытался не замечать соблазнительных очертаний ее тела.
Словно угадав, какие мучения причиняет ему, Пайпер закуталась в халат, крепко затянув пояс на тонкой талии.
Вейд на минуту почувствовал сожаление, но снова сосредоточился на теме их разговора. Он прочитал дополнительное условие Пайпер, написанное ясно и четко: Пайпер не хотела, чтобы он встречался с другими женщинами. Учитывая ее реакцию сегодня утром, это его не удивило.
При мысли о том, что Пайпер ревнует его к другим женщинам, Вейд испытывал странное удовольствие, но в то же время это его волновало. Как он должен относиться к этому? Надо ли ему устанавливать тесные отношения с Пайпер? «Отношения» — не совсем подходящее слово, но лишь мысль об этом наполняла его грудь неожиданным теплом…