Его подозрения не соответствовали словам Декстера. Пайпер отказалась от каких-либо медикаментов? В первую очередь она беспокоилась не о себе, а о ребенке? Это не похоже на ту Пайпер, которую он оставил дома. Она говорила что-то о том, чтобы избавиться от ребенка, как она сделала это уже один раз. Но она отказалась принимать лекарства ради сохранения здоровья ребенка. Так вряд ли поступила бы женщина, которая хотела избавиться от него.
Вейд стал вспоминать их разговор в детской комнате. Пайпер ни разу не сказала о том, что хотела бы избавиться от ребенка. Она пыталась убедить его: потеря их первого ребенка не была ее виной.
Неужели он превратно истолковал ее слова? Неужели он ошибался насчет ее? Сердце его сжали железные тиски. И, в конце концов, Вейд позволил себе взглянуть в лицо правде. Он видел доказательства своими собственными глазами! Пайпер действительно изменилась — стала более серьезной, более ответственной. Она согласилась зачать от него ребенка, хотя эта перспектива поначалу ужаснула ее.
Ей потребовалось мужество, чтобы принять такое решение. Да, конечно, он загнал ее в угол, отобрав у нее все деньги и все ее имущество, которое по праву должно было принадлежать ей. Но у нее все-таки был выбор. Она могла повернуться и уйти. Пусть и без денег, в никуда. Но такая гордая женщина, как Пайпер, не могла бы скрыться, не признав долги. И она нашла бы способ выжить.
Выжить. При этой мысли его охватила глубокая тревога. Если Пайпер больна, то больна серьезно — ведь она упала в обморок. И Вейд почувствовал: он хочет уберечь ее от всех бед. Он любит ее! Теперь ему оставалось лишь надеяться, что он сможет сказать ей об этом глаза в глаза. И попросить прощения за всю ту боль, которую он ей причинил…
Было пять часов утра, когда самолет приземлился в Окленде. Вейд одним из первых получил свой багаж, быстро прошел через таможню и направился к стоянке такси. В голове его звучало одно имя — Пайпер.
Брезжил рассвет, когда такси остановилось возле Оклендской городской больницы. Вейд хотел надеяться: золотистые лучи, проникающие сквозь мрачные облака, были признаком того, что все будет хорошо. Он поднялся на этаж, где находилась Пайпер, и увидел Мэй Риттер, выходившую из комнаты врачей.
— Вейд, как ты быстро долетел! Ты арендовал самолет?
— Нет, я не смог, иначе долетел бы еще быстрее. Как она?
— Нам удалось стабилизировать ее лихорадку, и исследование плода показало, что с ним все в порядке.
— Слава богу! Но… лихорадку? Почему лихорадку? Что с Пайпер?
Улыбнувшись, Мэй успокаивающе взяла его за руку:
— Это один из распространенных сейчас вирусов. Мы все вздохнули с облегчением, когда узнали о том, что это не рецидив малярии, хотя симптомы очень похожи. Пайпер сказала мне: она боялась этого больше всего.
— Боялась больше всего… Но почему?
— Видишь ли, Пайпер перенесла малярию, когда работала волонтером в женской клинике в Африке. Это была очень тяжелая работа, но Пайпер продолжала выполнять ее, даже когда заболела. Она никогда не говорила тебе об этом?
— Нет, я даже не знал, что она работала волонтером. — Вейд изумленно покачал головой.
Пайпер? Помогала бедным и больным?! Это не похоже на женщину, которая покинула его, но похоже на женщину, которая вернулась.
— Да, она работала в странах Африки и Азии. Ты сможешь сам расспросить ее через некоторое время.
— Да, да. Расспрошу, — растерянно пробормотал Вейд, признавшись себе: оказывается, существует другая сторона Пайпер, которую ему нужно обязательно узнать и понять. — Могу я увидеть ее?
— Она спит.
— Я не буду беспокоить ее, мне просто надо взглянуть на нее и убедиться в том, что все в порядке.
— Конечно. Я понимаю тебя. Но не буди Пайпер. Жар у нее спал, и теперь ей нужно хорошенько выспаться. Ей уже значительно лучше, и мы, возможно, отпустим ее домой — может, даже и сегодня вечером.
— Не спешите. Если Пайпер нужно находиться под наблюдением врача, то я заплачу любые деньги!
— Я уверена, с ней все будет хорошо. Обычно в таких случаях мы применяем медикаментозное лечение, но Пайпер отказалась принимать лекарства, если в этом нет крайней необходимости.
— Спасибо, — кивнул Вейд. — Где она?
Мэй указала ему на дверь палаты.
Он открыл дверь и вошел.
Свет был притушен, и Пайпер выглядела очень маленькой и одинокой на больничной кровати. Оставив свой портфель и ноутбук возле двери, Вейд подошел к кровати и тихо опустился на стул, стоявший рядом с ней.
Он всмотрелся в ее лицо. Ее щеки слегка раскраснелись от недавнего жара, но она, казалось, крепко спала, и Вейд почувствовал облегчение. Он слушал ее ровное дыхание и смотрел, как поднимаются и опускаются ее округлые упругие груди.
Он не знал, сколько времени прошло, когда Пайпер, пошевелившись под одеялом, открыла глаза.
— Вейд?
Ее голос заставил его выпрямиться.
— Позвать медсестру? С тобой все в порядке?
— Я заболела… я не нарочно, поверь мне, — прошептала она и снова погрузилась в сон.
Эти слова словно резанули его по сердцу. Каким же он был страшным человеком, если несчастная женщина, едва очнувшись и увидев его, попыталась себя защитить!
«Так тебе и надо, — горько обратился сам к себе Вейд. — Ведь именно ты всему виной. Ты неуважительно обращался с Пайпер, думая только о своих планах и не расставаясь со своей прошлой обидой. А почему? Потому что ты все еще находишься под воздействием своего отца».
Вейд давно стал взрослым человеком. Так почему же до сих пор он не мог забыть, что отец бросил его? Эта рана жила в его сердце и влияла на все его поступки и решения. Вейд достиг успеха в бизнесе, что не удалось сделать его отцу. У Вейда были богатство и положение в обществе, тогда как Эрик Коллинз так и не сумел этого достичь. И у Вейда была возможность исправить зло, превратив его в добро. Так почему же он так крепко держался за прошлое?
Он знал, что это значит — прокладывать свою дорогу в жизни, бороться с трудностями, встающими на пути, и создавать возможности там, где их никогда не было. А разве у Пайпер все было по-другому, когда она уехала из дому? Совсем молоденькая девушка стала жить самостоятельно, без всякой поддержки. И разве мог он обвинять ее в том, что она приняла тогда такое решение? Он многое не знал о ней, а теперь уже ничего нельзя было изменить, даже если бы он захотел…
Холодные тиски, сжимавшие его сердце, стали постепенно ослаблять свою хватку, когда Вейд осознал: главное для него сейчас — это ее благополучие. Он хотел любить ее, оберегать и заботиться о ней до конца жизни.
Но согласится ли на это Пайпер? Она не сказала ему о своей первой беременности. Поверит ли она, что он простил ее за это? Примет ли она снова его любовь?