— А почему же вы сейчас не играете на своей трубе?
— У меня перерыв. Что вы здесь делаете?
— Джон в коме.
— Да. И что же?
— Он не может себя защитить.
— Значит, вы явились в «стриптизное заведение», чтобы защитить его?
— Он не убивал вашей подруги.
— Может быть. Разве полиция не пытается найти того, кто это сделал?
— Полиция считает преступником Джона.
— Дураки. Джон был с ней, их кровь смешалась, они провели какое-то время вместе в тот день…
— Откуда вы знаете?
— Прочел в газетах.
Девушка принесла Энн пиво. На ней была прозрачная белая блузка и ничего под ней. Энн не знала, куда девать глаза.
— Спасибо, — выдавила она.
— Не за что, милашка, — ответила та, одарила Грегори ослепительной улыбкой и удалилась.
Грегори поднял свой стакан:
— Ваше здоровье, миссис Марсел.
Энн тоже подняла стакан. Грегори поставил свой на стойку.
— Я тоже любил ее, — тихо сказал он.
— Джину?
Он кивнул:
— И я с вами согласен. Ваш бывший муж ее не убивал.
— Спасибо вам. Мне очень важно знать, что хоть кто-то на моей стороне. — Запнувшись, она глотнула пивную пену. — Но тогда кто ее убил?
Грегори пожал плечами.
— Не знаю. — Он оглядел свои руки, сначала тыльную сторону ладоней, потом, повернув их кверху, сами ладони. У него были очень большие, сильные руки. — Джина… Надеюсь, мне удастся выразиться поточнее. Джина порой наживала себе врагов из-за того, что слишком любила людей.
Энн удивленно вскинула брови.
— Да, она любила людей, жалела их, — продолжал Грегори, — и если кто-то в ней нуждался, считала своим долгом быть с этим человеком, хоть подчас и не стоило этого делать. Она…
— Она — что?
— Она имела связи со многими мужчинами. Почти со всеми, кого знала, — кроме меня.
— Я не понимаю…
— Я любил Джину. Не могу, однако, сказать, что она была в меня влюблена. Думаю, она влюбилась в вашего бывшего мужа, миссис Марсел, но не сумела порвать некоторые прошлые связи и, боюсь, не верила, что такой приличный человек, как Марсел, действительно женится на ней и даст ей то, чего она искренне хотела от жизни.
— С кем еще она встречалась?
— О! — Грегори склонился к стойке. — Спросите лучше, с кем она не встречалась. Сюда придется включить и меня.
Энн улыбнулась, показывая, что поняла его шутку.
— Нет, серьезно, вы расскажете мне все, что знаете?
Он кивнул.
— Ее семья — из Дельты. Мама Лили Маэ, местная вудуистская гуру, доводилась ей двоюродной бабушкой или что-то в этом роде. Джина обожала ходить к ней. Она выросла на окраине Дельты, в убогой деревушке. Среди детей, с которыми она росла, был ее дальний родственник Жак Морэ. Она продолжала встречаться с ним здесь и каким-то образом время от времени оказывалась вовлеченной в его дела. По большей части чистые, однако чуть-чуть сомнительные, слишком уж большие доходы они ему приносили. А потом появился ваш муж, и… — Он помолчал, глядя на зеркала, которыми были увешаны стены клуба. — И еще был Хэрри Дюваль.
— А он?..
— Он — хозяин здешнего заведения. У нее с ним давние отношения. — Грегори замялся. — Было еще и несколько других, полагаю. Друзей. Друзей, которые больше, чем друзья. — Он поднял на Энн тяжелый взгляд карих глаз. — В тот день, когда ее убили, она ходила к Маме Лили Маэ. Ее что-то тревожило, и она говорила об этом со старой ведьмой.
— Вы спросили у нее — о чем? — нетерпеливо воскликнула Энн.
Он отрицательно покачал головой.
— Но…
— К Маме Лили Маэ просто так не пойдешь. Когда я говорю «Дельта», я имею в виду совсем особый мир, куда чужакам хода нет. Там ни до кого не доберешься: нет ни телефонов, ни света. Ничего.
— Мне бы хотелось с ней поговорить.
— Да?
— Да. Вы не могли бы это устроить?
Он некоторое время внимательно разглядывал ее лицо, подавшись вперед, потом вдруг сердито произнес:
— Значит, вы хотите отправиться в Дельту? В болота, к аллигаторам и з-з-змеям? — Конец фразы, скорчив страшную гримасу, он уже прошипел.
— Да.
— Дельта сурова к чужакам.
— Но я же буду с вами.
На этот раз он не успел ей ответить: к нему подошла стройная брюнетка с огромными серыми глазами.
— Привет, у меня перерыв. Можно с тобой выпить стаканчик скотча? О! — Она только теперь заметила Энн, сидевшую по другую сторону от него. — Привет, простите, я не хотела помешать…
— Синди, — перебил ее Грегори, — это жена художника.
— Бывшая жена, — с улыбкой уточнила Энн, протягивая Синди руку. — Энн Марсел.
— Синди Маккена. Очень приятно. Ваш бывший, кажется, отличный парень. О черт, наверное, это странно звучит? Я хотела сказать, что для предполагаемого убийцы он отличный парень. То есть… Господи. Но ведь он же ваш бывший, да? Что вы здесь делаете, миссис Марсел? То есть я не имею в виду… черт, что я несу? Я хочу сказать, что для некоторых людей это место неподходящее… — Она смущенно замолчала. — Простите меня.
— Не извиняйтесь. Джон действительно отличный парень. И он этого не делал. Джон никого не убивал.
У Синди Маккена расширились глаза.
— Им удалось доказать, что он невиновен? Его больше не подозревают?
Энн покачала головой:
— Нет, никто ничего пока не доказал.
— О, мне очень жаль. — По ее виду можно было догадаться, что она говорит искренне, глаза ее по-прежнему были широко распахнуты. Глядя на нее, Энн вдруг поняла, что ей знакомо лицо этой женщины. И тут же сообразила откуда.
— О, вы — одна из тех, кто только что танцевал на сцене, — сказала Энн.
Синди покраснела и неловко кивнула.
— Это приносит неплохие деньги, — тихо ответила она.
Определенно.
— Вы настоящая красавица, — сказала Энн. — И танцуете так грациозно, так пластично. Замечательно поставленный танец.
Синди недоверчиво посмотрела на нее, потом на Грегори.
— Ты слышал?
Энн нахмурилась:
— Я сказала это совершенно искренне…
— И это очень приятно. Так приятно, — воскликнула Синди. — Я не привыкла к таким лестным отзывам, потому что чаще всего…
— Чаще всего, — сухо вставил Грегори, — комментируя ее танец, прибегают к словам на буквы «ж» и «с».