— Но мы скажем, что навещали старых друзей. Мы не должны давать девочкам повод для несбыточных надежд.
— Что ж, будем считать, что планы на завтра мы обсудили. Пора мне еще раз обойти дом. Спокойной ночи.
Кэти посмотрела ему в лицо. Чувство глубокого, безысходного одиночества наполнило ее душу. Боже, как тяжело жить на этом свете! Ведь они чужие друг другу. Так зачем она вернулась в его дом? Зачем уступила его любви? Тянулась ему навстречу? Они не юнцы. И пора оставить эти нелепые, дурно кончающиеся безрассудства. Пора обрести спокойствие и мудрость.
— Да, спокойной ночи, — ответила она, стараясь казаться невозмутимой. И это ей почти удалось. Вот только на самом пороге кухни она не выдержала и обернулась вновь: — А ты не подумал об одной странной вещи в смерти Кейта?
— Какой?
— О мотиве.
— Мотиве чего?
— Кому понадобилось убивать его?
— Но мотивы любого убийства — вообще самое труднопостижимое, что в нем есть. Они если и раскрываются, то всегда только в самую последнюю минуту.
— Может, и так. Но нам стоит попытаться разгадать их. Ведь его не могли убить в состоянии аффекта. Преступление явно было заранее спланировано. Кому-то он, видно, мешал, кого-то не на шутку разозлил.
— Ну, в последнее время он и меня часто злил, — пожал плечами Джордан.
— Да, вы были лучшими друзьями и вместе с тем страстно ненавидели друг друга.
— Потому что, кроме того что он был моим другом, он еще любил тебя.
— Он не любил меня!
— Нет, любил.
— Черт возьми, Джордан! Это все твои вздорные фантазии!
— Я не говорю, что ты отвечала на его чувства или даже вообще знала о них. Но он пользовался вашей дружбой в своих целях, и ты не мешала ему.
— Джордан, прекрати!
— Я не утверждаю, что ты спала с ним или что-то в этом духе, но он пользовался твоей благосклонностью, твоей дружеской привязанностью.
— Об этом нужно было говорить десять лет назад.
— Возможно. Но тогда мне было говорить не с кем. Потому что ты ушла от меня.
— А ты даже не попытался меня вернуть. Впрочем, еще до этого, когда я хотела поговорить с тобой, всякий раз мы только лишь ссорились.
— Я боялся, что ты отвечаешь Кейту взаимностью.
— А я, быть может, боялась, что ты отвечаешь взаимностью своей секретарше.
— Хорошо же мы верили друг другу!
— Но я действительно верила тебе.
— А я тебе.
— Всегда ли? А как же тогда история с Кейтом?
— Но Кейт всегда держался с тобой рядом.
— Он был твоим лучшим другом.
— И любил тебя.
— Мы с тобой уже обсуждали эту тему.
— Смешные мы были тогда, — улыбнулся ей Джордан. — Пока все не рухнуло.
— Шалтай-Болтай сидел на стене, Шалтай-Болтай свалился во сне, — продекламировала Кэти.
— Вот именно.
Кэти вновь стало грустно. Она подумала о том» что на этот раз Шалтай-Болтай не только разбился на множество мелких кусочков, но и каждый кусочек рассыпался в пыль, которую унес первый же случайный порыв ветра.
— Еще раз спокойной ночи, — сказал Джордан.
В этих словах Кэти почудилась глухая нотка отчуждения. Да, Шалтай-Болтай рассыпался десять лет назад. И теперь ему уже не поможет ни королевская конница, ни королевская рать. Поздно.
— Спокойной ночи, — печально ответила она.
Ее лицо залилось краской, и гулко застучало в груди сердце. Как они были близки с Джорданом еще несколько часов назад! И как они теперь далеки друг от друга! Но пора ей забыть этот вздор, пора возвратиться к рассудительности. Надо вспомнить о чувстве собственного достоинства. Вернуть себе спокойное расположение духа.
И резко повернувшись спиной к бывшему мужу, она торопливо пошла в свою спальню. Дверь закрылась, и Кэти осталась одна.
Это была его комната, его постель. В воздухе еще чувствовался тонкий запах его одеколона. И Кэти стало не по себе. Как она уснет здесь, как сможет спокойно закрыть глаза? Она сердито одернула сбившееся одеяло. А вот назло ему уснет и не побеспокоится. Да что это, в конце концов, она нервничает, как девочка. Хватит!
Кэти поправила простыню, встряхнула одеяло и легла на кровать, сложив руки на груди. Сердце взволнованно стучало. Она не могла успокоиться. Нужно было встать и принять душ. Но, лежа с открытыми глазами, она вопреки своему желанию невольно наслаждалась легким, едва уловимым запахом его тела, который шел от постели, вспоминала ласковые прикосновения рук Джордана, всю эту восхитительную ночь любви.
Джордан вполне доверял Анхелу Гарсиа. Ведь тот вырос в этом доме, воспитывался на его, Джордана, глазах. И все же в эту беспокойную ночь хозяин виллы сам лично пошел еще раз проверить дверные замки. Выйдя из кухни, он обошел весь дом.
На острове Джордану Треверьяну принадлежало два акра земли и около двухсот футов залива. Основное здание виллы, бассейн, гостевой домик широко расположились на этой площади, образовав жилой массивчик — уютный, весьма комфортабельный, но без крикливой, показной роскоши. Джордан по-прежнему любил это место, ставшее таким родным. И у него всегда становилось легко на сердце, когда он окидывал взглядом свои владения, даже если в его размышления закрадывалась какая-то горечь.
Вернувшись в спальню гостевого домика, Джордан сразу же подошел к окну, но, как и ожидал, не увидел за туманным стеклом знакомого силуэта. И темная, глухая тяжесть навалилась на его встревоженную душу. Странная штука — душа; особенно это касается мужской половины человечества. Джордана охватило одно конкретное неукротимое желание. Ему захотелось вбежать обратно, распахнуть дверь, вышвырнуть этого атлета с накачанными мускулами из комнаты Кэти, чтобы «качок» загрохотал по ступенькам своими тренированными ягодицами.
Но может быть, все совсем не так, как представляется его возбужденному сознанию. И культурист мирно спит в своей собственной комнате, тихо посапывая в две дырочки и нисколько не помышляя о визите в комнату Кэти. А Джордан напрасно беспокоится и нервничает по пустякам. Ведь Кэти сказала, что очень устала сегодня и хотела бы спокойно отдохнуть одна. Да и не стоит нарочно распалять себя: даже если Кэти и Джереми вместе, он не может ничего с этим поделать. Вообще-то Кэти никогда не меняла мужчин так быстро и вряд ли теперь изменит своим принципам.
Зачем он вошел в ее комнату? Зачем поддался внезапному приступу страсти? Что ему делать теперь? Непонятно. Только сердце болит не переставая. Если бы вернуться на несколько часов назад, ни за что не открыл бы он дверь этой проклятой спальни, не завел бы бессмысленного, нелепого разговора. И ведь все случилось так неожиданно, так естественно, словно никогда не прекращалась их любовная связь, не рвались прежние отношения. А значит, привязанность Джордана к бывшей жене по-прежнему властвует над его волей и по-прежнему в его душе живут те чувства, что так бледно и беспомощно отсвечивают в этом, пусть и красивом слове «любовь», бессильном хотя бы отчасти передать и выразить их.