– Вам приходилось бывать под гипнозом, мистер Мак-Келли?
– Зовите меня Брентом, прошу вас. Нет, не приходилось.
– Тогда расслабьтесь. Просто расслабьтесь.
– А карманные часы перед носом не станете вешать, а? – спросил он.
Гейли улыбнулась: он явно нервничает.
Марша тоже улыбнулась и села в кресло-качалку напротив пациента. Она достала из сумки диктофон и положила на стол. Брент подозрительно покосился.
– Это обыкновенная запись бегущего ручья. Через минуту вы услышите ее, – заверила доктор Кларк. – На этом сеансе мы не будем вас записывать, хотя, может быть, в дальнейшем придется.
– Гейли останется с нами здесь? – спросил Брент.
– Всего в десяти футах от вас, мистер Мак-Келли. Вы готовы? Начнем?
Он в очередной раз страдальчески поморщился, но потом кивнул и вытянулся на диванчике, словно собрался на тот свет.
Гейли вцепилась пальцами в подлокотники кресла, едва доктор Кларк заговорила с Брентом. Она приказала ему смотреть на спираль и расслабляться:
– Расслабить пальцы ног, колени, ступни… Расслабить икры, бедра, руки, спину, позвонок за позвонком…
Тихие звуки журчания ручейка наполнили комнату.
– Расслабляться, полнее расслабляться… жизнь прекрасна, природа тиха… Брент, вы устали, ваши веки, ваше тело наливаются тяжестью, и вам необходимо закрыть глаза и отдохнуть. Но на три резких хлопка вы должны будете пробудиться.
Так сказала доктор Кларк. Понял ли ее Брент? Да, он понял – кивнул головой.
– Я отсылаю вас в прошлое. Далеко. В давнюю старину. В другую жизнь. Я хочу, чтобы сейчас вы вспомнили ее и стали Перси. Понимаете меня, Брент?
Гейли затаила дыхание, ожидая ответа.
– Да, – отозвался он.
Но это был уже не Брент. Это был Перси. Перси начал говорить, послушно отвечая на каждый вопрос Марши.
Усадьба в сельской местности штата Виргиния и долина Фордж
Зима 1777 года
Усталый, грязный, измученный, он остановился, и внезапно холодок волнения пробежал по всему телу. Он был дома.
Вот перед ним длинная, слегка извилистая аллея, которая ведет к усадьбе. Он видит рабов в поле и бесконечные акры табачных плантаций. Над коптильнями вьется ароматный дымок – это заготавливаются знаменитые виргинские окорока на предстоящую долгую зиму.
Кто-то успел предупредить о его приезде. Должно быть, один из рабов заметил приближение хозяина и сообщил о нем. Как ни спешил Перси, пустив Голиафа в галоп, жена успела выйти ему навстречу.
Сначала она постояла на веранде, напряженно всматриваясь в приближающегося всадника. На ней было муслиновое белое платьице с синими цветочками, и выглядела она очень красивой в этом наряде… Узнав мужа, она поднесла ладонь ко рту, точно хотела подавить невольное восклицание. Перси понял, что слезы уже навернулись ей на глаза – они как-то слишком ярко заблестели на солнце.
Она побежала навстречу ему по аллее. Перси остановил Голиафа и, соскочив с седла, успел поймать в объятия жену, крепко обняв и закружив. Касаясь исхудавших, загорелых, щетинистых щек, она трепетала от радости и неожиданного волнения. Он еще крепче прижал ее и страстно, неистово поцеловал, вложив в этот поцелуй всю тоску по ней. Разлука получилась очень долгой, и он давно не обнимал ее. Перси целовал жену, вспоминая ее вкус, обнимал, узнавая мягкие формы ее тела, наслаждаясь неповторимой радостью долгожданной встречи…
– Ты вернулся… – взволнованно вскрикнула Катрина.
– У меня одна неделя, – ответил Перси.
– Неделя!
Он пожал плечами:
– Лучше это, чем ничего. Ну, идем, пойдем в дом. По дороге к дому рабы приветствовали хозяина, а он махал им рукой. Остановившись, чтобы поздороваться с управляющим. Перси отложил деловые разговоры на завтрашнее утро. Ступив через порог, он попросил Рамсея поскорее приготовить ванну, непременно наверху, в спальне. С этой минуты он уже не сводил глаз с Катрины.
Подхватив ее на руки, Перси рассмеялся и побежал наверх, перепрыгивая через несколько ступеней. Она смеялась и шутила, что он сейчас упадет и на этом их веселье кончится, но не пыталась освободиться, крепко прижимаясь к мужу. В спальне находились старик Рамсей, уже успевший подбросить дров в очаг, и два мальчика, которые наполняли огромный ушат горячей водой. Катрина держалась со слугами подчеркнуто величаво, поскольку на их лицах появились многозначительные лукавые улыбки.
– Перси! Мы не можем при слугах так себя вести! – шепнула она.
– Чепуха! Господи, дорогая моя, я долго был в отъезде! Чего только со мной не приключалось, но я дома и, клянусь как на духу, безумно истосковался по жене.
Несмотря на пламенную страсть признаний, она удержалась от немедленных ласк, продолжая отдавать приказания мальчишкам относительно количества воды, хлопотать, собирая белье, чистые простыни и полотенца. Перси сел на кровать и с наслаждением наблюдал за ее движениями. Она была прекрасна. Словно весна среди бесконечной зимы. Его взору предстала не только жена и любовница, но заботливый друг. Во время его длительного отсутствия она преданно заботилась об имении и снискала уважение рабов, наемных крестьян, а также придирчивых управляющего и фермеров-арендаторов. Что правда, то правда – Катрина оказалась отличной хозяйкой их дома.
Когда Рамсей и мальчишки ушли, она встала возле ушата, этакая застенчивая и чопорная леди… Но вдруг всплеснула руками:
– О, твои сапоги! – Подскочив к мужу, она ловко опустилась на колени, чтобы помочь снять пыльную обувь.
– Не надо. Я такой грязнющий.
– Будь ты хоть по уши в грязи, не все ли мне равно, – ответила Катрина, внезапно смолкла, и глаза ее выдали смущение. – О Перси! – воскликнула она и поднялась, чтобы обнять мужа. Он уложил ее на кровать и снова поцеловал, ощущая, как вскипает кровь и растет желание.
Но Перси со вздохом оторвался от нее, потому что на камзоле были пятна крови. С этим не приходят в супружескую постель. Катрина молча поднялась вместе с мужем, прочитав его мысли, помогла снять форму и проворчала:
– Отдам-ка твои вещи Анне, пусть почистит и заштопает. Погоди, сейчас вернусь.
Она ушла, а Перси сел в ушат с водой и откинул голову, вдыхая пар и наслаждаясь забытой роскошью. Он закрыл глаза. Благослови, Господь, их дом! Как далеко отсюда остались страшные сражения, вся грязь, кровь и копоть. Он очень изменился за последние месяцы, это Перси отлично понимал. Прошедший год, который для сторонников независимости Америки стал годом создания и принятия Декларации независимости, он жил высокими помыслами. Они были теперь не просто патриотами, борющимися за достижение великой цели. Янки-деревенщины стали победителями высокомерных британских тори. Однако ради этого он вместе с соратниками многие месяцы не вылезал из битв!..