Дорогой читатель!
Книга рождается в тот момент, когда Вы ее открываете. Это и есть акт творения, моего и Вашего.
Жизнь — это тайнопись, которую так интересно разгадывать. Любое событие в ней предопределено. Каждое обстоятельство имеет скрытую причину.
Быть может, на этих страницах Вы узнаете себя. И переживете приключение, после которого Вы не останетесь прежним…
С любовью,
ваша Наталья Солнцева
Все события и персонажи вымышлены автором. Все совпадения случайны и непреднамеренны.
Да создаст праматерь род человеков,
Бремя Богов на него возложим.
(Шумеро-аккадский эпос)
Марат Калитин вошел в офис киностудии «Дебют». Он очень спешил, — нужно было успеть на самолет, вылетающий в Душанбе.
Секретарша в малиновом брючном костюме преградила ему дорогу.
— Вы куда?
На ее щеках играл румянец, соперничающий с цветом ее одежды.
— Мне нужен господин Чаров.
— Его нет.
— Отлично. Я сам посмотрю.
Марат решительно отодвинул рассерженную даму и направился по коридору, ища глазами кабинет кадровика.
— Он занят… — запоздало крикнула ему вслед секретарша.
Но Калитин уже открыл дверь. За столом сидел упитанный мужчина, черноволосый, черноглазый, с крупными яркими губами на бледном лице. Серый с металлическим отливом костюм сидел на нем безукоризненно.
— Я по поводу работы! — выпалил Марат, опережая вопрос хозяина кабинета.
Глаза Чарова возмущенно блеснули. Он машинально поправил узел галстука.
— Разве вас не предупредили, что я занят? — сдерживая раздражение, спросил он.
— Нет.
— Странно… Впрочем, вы уже здесь, так что говорите.
— Я по объявлению в газете, — соврал Калитин. — Хочу заработать денег на квартиру. У меня много профессий — шофер, сварщик, грузчик. Готов выполнять любые поручения.
Он изображал настырного провинциала, который не признает приличий.
— Мы давно не даем никаких объявлений, — холодно ответил кадровик. — Нам больше не нужны сотрудники.
— Почему?
Чаров барабанил пальцами по гладкой поверхности стола. Руки у него были холеные, на безымянном пальце красовался массивный золотой перстень.
— Киностудия закрывается, — вздохнул он и отвел глаза. — Весь штат будет распущен в течение недели.
Эта информация оказалась совершенно неожиданной для Марата.
— У вас работает мой друг…
Чаров равнодушно рассматривал свой перстень, поворачивая его в солнечном свете то в одну, то в другую сторону. Грани перстня ярко вспыхивали.
— Значит, вашему другу придется искать новую работу, — лениво процедил он.
— Мы собирались работать вместе, — гнул свое Калитин. — Я могу поговорить с ним?
— Конечно, можете. Разговаривайте, сколько вам угодно… При чем здесь я? Вы меня отвлекаете, молодой человек! У меня много дел… в связи с ликвидацией киностудии.
— Мой друг находится на Памире, в командировке, с вашей съемочной группой.
— Да? — вскинул глаза Чаров. — Ну, так подождите немного. Они все скоро приедут.
Назойливый посетитель переминался с ноги на ногу, вздыхал, почесывал затылок, но уходить не собирался.
Кадровик потерял терпение.
— Что-то еще? — недовольно спросил он.
— Н-нет… — промямлил Марат. — Вы меня так расстроили. А господин Ревин обещал, что я буду работать у вас. Он меня обнадежил.
Он ничего не собирался говорить о Ревине. Слова вылетели сами собой.
— Даниил Петрович? — удивился Чаров. Его глаза приобрели иное выражение. — Почему же вы сразу не сказали?
«Так и есть! — подумал Марат. — Ревин и тут приложил руку. Можно было раньше догадаться. Памир, туннель, строительная фирма, киносъемки… все это как-то связано».
— Ну, я… растерялся… — бубнил Калитин, лихорадочно соображая, как теперь быть. — А что, вы мне не отказываете? Вы дадите мне работу?
Кадровик перестал разглядывать свой перстень и поднял голову.
— Если вас прислал господин Ревин, это меняет дело, — сказал он. — Думаю, что-нибудь найдется. Зайдите через неделю.
Марат с облегчением вздохнул. Если бы Чаров предложил ему работу прямо сейчас, выкрутиться из сложившейся ситуации оказалось бы сложнее. А через неделю столько воды утечет…
— Спасибо! — он изобразил на лице радостную улыбку. — Я обязательно зайду.
Но Чаров уже потерял к посетителю интерес и уставился в свои бумаги.
Выйдя из офиса киностудии, Кали тин поспешил в аэропорт.
На небе ярко сияло солнце. С крыш капало, в голых кустах суетились воробьи и синицы. На лицах людей появилось то особое выражение ожидания весны и того, что она может принести с собой, которое так нравилось Марату. Он и сам ощущал сладкий трепет в груди…
«Неужели я влюбился?» — спросил он себя. Сам вопрос показался ему глупым и одновременно восторженно-приятным. Вчерашняя встреча с Ангелиной Львовной в его квартире и состоявшийся между ними разговор поразили Марата нежностью и внезапно вспыхнувшей страстью, которую оба старались подавить. Предстоящая, хотя и недолгая разлука взволновала их, особенно Марата. Он вдруг испугался, что может больше никогда не увидеть Лины, ее горячих глаз и мягкой улыбки, не услышать ее шуток или неторопливых, взвешенных рассуждений. Она была самой спокойной из всех женщин, которых он знал.
Калитин всегда считал, что ему нравятся взбалмошные кокетки. До этого последнего дня в Москве. Разумеется, он не сказал Закревской, куда едет. А она не расспрашивала. Проявлять излишнее любопытство было не в ее правилах.
«Меня некоторое время не будет в городе, — как бы между прочим сообщил он. — В командировку еду, по делам „Профиля“. Товарища одного повидать надо. Вот, позвонил, совместный бизнес предлагает. Хочу лично встретиться».
«Тебя проводить?»
«Нет! — поспешно отказался он. — Не люблю прощаться…»
Ангелина Львовна не стала настаивать.
Они пили коньяк и кофе почти до самого утра, говорили обо всем… и ни о чем. Потом он вызвал ей такси.
«Позвонишь?» — спросила она, садясь в машину.
Господин Калитин повел плечами.
«Как получится…»
Такси, поднимая брызги, развернулось и исчезло за углом дома. Марат почувствовал себя таким одиноким, словно он остался на необитаемом острове. Миллионный город смотрел на него желтыми глазами чужих окон. Над домами стояло сумеречное, беззвездное небо. И оно тоже показалось Марату чужим.