Миктони, скорее всего, не пострадает. В мое отсутствие установить ее вину будет невозможно. На нее падут ничем не подтвержденные подозрения, а этого слишком мало, чтобы расправиться с женщиной столь знатного рода. В конце концов, почему меня должны волновать ее взаимоотношения с мужем и родственниками? Они сами породили свои обычаи. Не я их создавал.
На следующий день я взялся за осуществление своего замысла…
Все сошло гладко. Через одного из слуг Миктони я назначил встречу дворцовому управителю. Он был главным осведомителем ее мужа, человеком крайне подозрительным и жестоким. Мучимый любопытством, он явился на площадь перед храмом Уицилопочтли. Я ожидал его там, переодетый до неузнаваемости.
Люди толпились у храма в преддверии начала «солнечной мистерии». Огромный золотой диск на вершине святилища был накрыт прозрачной, развевающейся на ветру тканью. Вдоль лестницы выстроились пышно разодетые для церемонии жрецы. В углу площади жались друг к другу предназначенные в жертву пленники, бледные и дрожащие.
Я не торопился. Хотел удостовериться, что шпион, как и было у словлено, явился один. Управитель нервно оглядывался, надеясь рассмотреть меня в толпе. Напрасно. Я двинулся вместе с паломниками и жителями города, приносящими щедрые дары к подножию храма. Многие из них в экстазе вспарывали свою плоть острыми шипами растения магу эй, окропляя кровью ступени храма и свои подношения. Жрецы распевали ритуальные гимны, толпа быстро прибывала…
Подобравшись почти вплотную к управителю, я шепотом поведал ему о коварной измене Миктони, предложив выследить ее и любовника завтра вечером. Я также сказал ему, где можно будет застать нечестивцев, позорящих честь славного рода.
Управитель пытался повернуться, но толпа так плотно сжала его со всех сторон, что он едва шевелил головой. Я же, закончив свою речь, начал проталкиваться к ступеням храма, дабы возложить принесенные дары. Никто не заметил моего маневра, естественно вписавшегося в церемонию. Я исчез, растворился среди сотен таких же, как я, и по истечении некоторого времени покинул площадь…
Наступила очередь Миктони. Мне без труда удалось убедить ее, что мы раскрыты.
— Как же так? — рыдала она. — Что с нами будет?
Она была прекрасна в своем горе! Я почти сожалел о нашей разлуке. Но… близость к тай — не заставляла меня спешить.
— Кто-то следил за тобой, — сказал я. — Мне придется бежать из Теночтитлана.
— О боги! Нет… Может быть, это неправда? Ведь мы были очень осторожны…
— Я тоже не хотел верить. Завтра на месте наших встреч… нас будут поджидать.
— Кто?
Она ломала руки, слезы потоками бежали по ее лицу.
— Не знаю. Наверное, стража твоего супруга…
Назавтра, когда солнце почти опустилось, оставив на небе свой малиновый шлейф, я привел ее к месту наших свиданий. Только в этот раз мы наблюдали со стороны.
— Тише… — шепнул я Миктони. — Молчи, что бы ты ни увидела.
Дворцовый сад быстро погружался в темноту. В назначенный час несколько теней скользнули к потайной двери, которой мы пользовались.
— Это воины, — еле слышно сказал я. — Видишь? У них в руках боевые топоры.
Она дрожала, не в силах говорить.
«Тени» спрятались у входа, явно кого-то подкарауливая. С ними была одна фигура, закутанная в светлый плащ. «Управитель! — подумал я. — Разумеется, он пожелал лично убедиться. Речь все-таки идет о знатной принцессе, а не о простой горожанке. Тут ошибка может стоить головы».
Миктони прижалась ко мне, вздрагивая всем телом. Она больше не плакала.
— Беги! — прошептала она мне в ухо. — Беги сегодня же, сейчас же!
В высокой траве звенели цикады. На темное небо взошла бледная, тревожная луна…
Памир
Группа Ильи Вересова спустилась к своему первому лагерю, устроенному на покрытой снегом скальной площадке. Здесь было гораздо просторнее. Землетрясение почти не задело этот участок; во всяком случае, оставленные палатки и продукты оказались на месте.
— Черт! Ну и снега навалило! — возмущался Потапенко.
Аксельрод находился в дурном расположении духа. Видимо, сказались пережитые потрясения — найденный и впоследствии исчезнувший труп, камнепад, сбитая камнем каска.
— Прекрати чертыхаться, — сердито сказал он Толику. — Мало тебе неприятностей? Нечего черта поминать. И так накликали…
Потапенко, добродушный увалень, не обиделся.
— Да брось ты, Санек, все уже позади, расслабься.
Илья, слушая их ленивую перепалку, размышлял. Тренировочный поход оказался неожиданно сложным, полным опасных и неприятных происшествий. Чего стоит хотя бы свалившийся в лагерь мертвый альпинист? Жуть… То-то молодые ребята приуныли. И куда только гонор девался?
Пока готовили на примусе горячий ужин, Гоша и Кострома угрюмо молчали.
— Ну, чего носы повесили, молодежь? — пошутил Вересов. — Жизнь скалолаза богата приключениями. Будет что девушкам рассказать.
— Да уж… — буркнул Гоша Марков, не поднимая глаз. — От таких рассказов ночью не уснешь.
— Зато интересно, — не сдавался Илья.
Он старался разрядить обстановку, внести в нее то дружеское веселье, которое после спуска с ледника испарилось. Аксельрод видел его усилия и пришел на помощь.
— Толик, а Толик? — со скрытым подвохом спросил он. — Ты свою коллекцию пополнять собираешься?
— Ну? — не понял Потапенко. — Ты мне хочешь что-то предложить?
— Ага. Тут у нас в группе новички есть. Ребята, вы хотите помочь Толику?
— А че надо? — сонно поинтересовался Кострома.
— Рога нужны!
— Чего?
— У вас девушки есть? — вместо ответа продолжал Аксельрод.
— Есть…
— А чем занимаются девушки, когда их парни отправляются в горы? — со смехом вмешался Илья. — Так что, ребята, проверьте-ка лбы.
Гоша машинально прикоснулся ко лбу, чем привел в восторг всю честную компанию.
— Ты правильно понял, Марков! — захохотал Аксельрод, видя, что его шутка удалась. — Проверь, проверь… рога еще не выросли?
— К-какие рога? — опешил Виталик и тоже потянулся ко лбу.
Теперь уже хохотали все, включая и самого Кострому.
— Саня предлагает, чтобы вы пожертвовали свои рога в коллекцию знаменитого горовосходителя Анатолия Потапенко! — торжественно изрек Вересов.
— Ладно вам, — смутился Потапенко. — Ребята, я действительно собираю рога…