Схема в буклете указывала, что коридор справа вел только к спальням слуг.
Дэвис повернул налево и пошел прямо на шум.
Они прошли через тренажерный зал. Справа от них был крытый бассейн, сейчас вода в нем была спущена. Все, включая потолок, было выложено белой плиткой. Ни одного окна, только слепящий белый свет ламп. И тут Стефани заметила тень, скользнувшую ко второму выходу из бассейна.
Они по кругу обошли перила. Дэвис был впереди.
Нелл проверила карту.
— Из комнат дальше есть только один выход помимо главной лестницы, но надеюсь, что охранники его закрыли.
— Тогда мы достанем его. Он должен вернуться, а единственный путь — здесь.
— Или он достанет нас, — возразила Стефани.
Дэвис украдкой посмотрел на карту, затем прошел через двери и, остановившись через пару шагов, вернул ей пистолет.
— Я подожду здесь. — Он указал влево. — Этот коридор все время петляет, но, так или иначе, убийца будет здесь.
Стефани поморщилась от дурного предчувствия.
— Эдвин, это безумие, — сказала она.
— Просто заставь его пройти здесь. — Его правое веко нервно задергалось. — Я должен это сделать. Отправь его ко мне как можно быстрее.
— Что ты собираешься делать?
— Я буду готов.
Стефани кивнула, подыскивая верные слова, но поняла, что не сможет его переубедить.
Дэвис вернулся на лестницу, с которой они спустились. Она же повернула влево и у главной лестницы, ведущей на первый этаж, увидела другого охранника. Он покачал головой, показывая, что здесь никто не проходил. Стефани удовлетворенно кивнула и показала, куда собирается отправиться. Два извилистых коридора без окон привели ее в длинную прямоугольную комнату, наполненную историческими экспонатами и черно-белыми фотографиями. Стены были разрисованы яркими рисунками. Это помещение было посвящено празднованию Хеллоуина. Нелл вспомнила заметку в буклете о том, как гости на вечеринке в 20-м году развлекались тем, что разрисовывали здесь стены.
И тут она заметила мужчину в брюках хаки; он пробирался между экспонатами и был уже недалеко от другого выхода.
— Стоять! — закричала Стефани.
Он, не оборачиваясь, продолжил движение.
Она прицелилась и выстрелила.
Ее рука дернулась от сильной отдачи. Пуля попала в один из выставленных плакатов. Начальник группы «Магеллан» пыталась не убить мужчину, а всего лишь напугать. И это ей удалось. Тот молниеносно бросился к дверям. Стефани последовала за ним, заметив всего лишь его скользящую тень, и так и не смогла понять, есть ли у него оружие.
Она миновала комнату для отдыха и вошла в кегельбан. Две дорожки, оборудованные деревянными панелями, шарами и кеглями. Должно быть, это было достаточно модерновое развлечение для конца XIX века.
И тут Стефани решила изменить тактику.
— Какой смысл убегать? — крикнула она. — Идти некуда. Дом закрыт и окружен.
В ответ — молчание.
Слева Нелл заметила маленькие кабинки для переодевания и представила себе, как истинные леди и джентльмены сто лет тому назад меняли свои туалеты для занятий спортом. Отсюда хорошо просматривался конец коридора, где их уже был должен ждать Дэвис.
— Просто выйди сюда, — сказала Стефани. — Ты же не собираешься остаться здесь навсегда.
Она почувствовала, что он был очень близко.
Внезапно, в двадцати футах от нее, промелькнула легкая тень, выскользнувшая из одной из кабинок. И прямо в Нелл полетела кегля для боулинга. Стефани удалось увернуться. Кегля ударилась в стену позади нее и отлетела в сторону.
Мужчина сделал свой ход.
Стефани восстановила равновесие и устремилась за ним. В конце коридора ей пришлось остановиться и оглядеться. Никого не было видно. Она перешла на шаг и поднялась по ступенькам обратно к бассейну. Мужчина находился у дальней стены, где была расположена дверь в тренажерный зал. Нелл опять подняла пистолет, решив стрелять убийце по ногам. Но прежде чем она нажала на спуск, Дэвис уже выскочил из-за дверей и набросился на него. Они упали на деревянные перила, окружавшие бассейн, и, сломав их, рухнули с высоты трех футов на дно бассейна.
Плоть и кости треснули о жесткую плитку…
Сын мой, это, может быть, последнее мое разумное деяние. Мой мозг быстро соскальзывает в глубокую пропасть. Я пытался с этим бороться, но не слишком преуспел в этом. Однако прежде чем разум окончательно покинет меня, я должен сделать это. Если ты читаешь эти строки, тогда ты успешно открыл загадку Карла Великого. Господь благословит тебя. Знай, что я горжусь тобой. Я также искал и нашел завещание наших великих арийских предков. Я был уверен, что они существовали, и рассказал об этом своему фюреру, пытаясь убедить его, что в наше представление о прошлом вкралась ошибка, но он не пожелал меня слушать. Величайший из королей, человек, который первым увидел наш континент объединенным, Карл Великий хорошо знал нашу историю. Он ценил то, чему Святые научили его. Он знал, что они были мудры, и прислушивался к их совету. Здесь, в этой священной земле, Эйнхард спрятал ключ к языку небес. Эйнхарда учил сам Великий Советник, и он сохранил то, что ему посчастливилось узнать. Представь себе мою огромную радость от того, что спустя тысячу лет я стал первым человеком, узнавшим то, что знал Эйнхард, что знал Карл Великий, что мы, немцы, обязаны узнать. Но ни одна живая душа не оценила мое великое открытие. Вместо этого меня объявили опасным, буйно помешанным и заставили замолчать навсегда. После войны никого не заботило немецкое наследие. Произносить само слово «арийцы» значило пробудить воспоминания о страшных злодеяниях, совершенных нашими правителями, а их имена подлежали забвению. Это поразило меня. Если бы они только знали! Если бы они только видели то, что видел я! Сын мой, если ты зашел так далеко, то только потому, что я рассказывал тебе о загадке Карла Великого. Эйнхард ясно дал понять, что ни он, ни Святые не потерпят невежества. Как и я, сын мой. Ты доказал, что я был прав, и доказал себе, что чего-то стоишь. Теперь ты можешь узнать язык небес. Восхищайся им. Поклонись тому месту, колыбели всех мировых цивилизаций.
* * *
— Твоя мать сказала, что Херманн приезжал сюда во второй раз в начале 50-х, — сказал Малоун. — Твоему отцу тогда было за тридцать?
Кристл кивнула:
— Он родился в 1921 году. Пропал без вести в пятьдесят.
— Итак, Херманн Оберхаузер привез обратно то, что он нашел, и снова закопал, чтобы его сын мог решить загадку.
— Дедушка был странным человеком, и идеи у него были весьма оригинальными. Последние пятнадцать лет своей жизни он никогда не покидал Рейхсхоффена. Постепенно он перестал нас узнавать, а незадолго перед смертью потерял голос.
Малоун вспомнил, как про это говорила Изабель за ужином. И повторил ее слова вслух.