Рэмси сказал достаточно, и Диана сейчас была лишней. Были еще дела, их необходимо было уладить до того, как он пойдет спать. Поэтому он завершил их встречу заявлением, которого Диана Маккой никогда не забудет:
— Конгресс не только одобрит мою кандидатуру, он будет на ней настаивать.
Монастырь Этталь
01.05
Малоун наблюдал, как Кристл отпирает дверь в церковь аббатства. Определенно, семья Оберхаузеров имела тут значительные привилегии. Уже близилась полночь, а они спокойно ходили там, где им вздумается.
В костеле осталось лишь тусклое свечение ламп. Они шли по потемневшему мраморному полу, и только эхо от их каблуков гулко разносилось по храму.
Все чувства Коттона были обострены до предела. Он знал, что ночью пустые церкви бывают очень опасны.
Они вошли в ризницу, и Кристл сразу направилась прямо к двери, ведущей в подвал монастыря. В конце лестницы они увидели, что дверь в дальнем конце коридора приоткрыта.
Малоун среагировал мгновенно и, схватив за руку Кристл, покачал головой, показывая знаками, что если они хотят двигаться дальше, то нужно быть как можно более осторожными. Он вытащил пистолет и прижался к стене. Дойдя до конца коридора, заглянул в комнату. Было такое впечатление, что там побывал смерч. Маленький и локальный, но достаточно действенный.
— Может быть, монахи напились? — пробормотал он.
Камни и резное дерево были разбросаны по полу, все экспонаты либо разбиты, либо перевернуты. Столы в дальнем конце комнаты опрокинуты. Два стенных шкафа насквозь изрешечены пулями.
А затем он увидел тело.
Та же женщина из кабинки. Никаких видимых повреждений или следов крови, но он уловил знакомый запах в спертом воздухе подвала.
— Цианид.
— Ее отравили?
— Посмотри на нее. Она подавилась собственным языком.
Коттон заметил, что Кристл не хочет смотреть на тело.
— Я этого не выношу, — нервно сказала она. — Трупы…
— Так что ты мне хотела показать? Неужели это…
Казалось, что Кристл все-таки взяла себя в руки и смогла не только заглянуть внутрь, но и внимательно осмотреть то, что осталось от «музея».
— Они пропали. Те камни, привезенные дедом из Антарктиды. Их здесь нет.
Коттон тоже их не заметил.
— Они так важны? — Он вспомнил, что на них те же знаки, что и в книгах. — Расскажите мне то, чего я еще не знаю.
Но Кристл все еще не пришла в себя от полученного шока; она лишь бормотала, что все неправильно, абсолютно неправильно. И тогда Коттон взял ее за плечи и, легонько встряхнув, произнес с нажимом:
— Вы могли бы рассказать об этом. Монахи немного расстроятся, увидев это; им даже не поможет покровительство вашей семьи.
Она все еще была очень взволнована.
— Мы пришли посмотреть только на камни? — спросил Малоун.
Кристл покачала головой:
— Нет. Вы правы. Есть еще кое-что.
Она шагнула к одному из красочно декорированных шкафов — его дверцы были открыты, а ящики выдвинуты, — заглянула внутрь и выдохнула: «О боже».
Малоун подошел к ней сзади и увидел, что задняя панель была взломана; теперь в ней зияла огромная дыра, куда можно было просунуть руку.
— Дед и отец хранили здесь свои бумаги.
— Об этом, по-видимому, знали не только вы и члены вашей семьи.
Кристл засунула руку в пролом, мотнула головой и бросилась к двери.
— Куда вы собрались?
— Нам нужно спешить. Надеюсь, что мы не опоздаем.
* * *
Рэмси погасил свет на первом этаже и поднялся по лестнице в спальню. Диана Маккой ушла. Лэнгфорд несколько раз рассматривал возможность улучшения их сотрудничества. Он считал ее достаточно привлекательной, но решил, что все же это плохая идея. Сколько мужчин потеряли свои посты из-за случайной связи? Их было так много, что всех не упомнишь, и он не собирался присоединяться к этому списку.
Очевидно, что Маккой опасалась Эдвина Дэвиса. Он знал этого человека. Их дорожки пересеклись много лет назад в Брюсселе. Тогда он был с Милисент. О, она была великолепна — молодая, умная, яркая и неутомимая в постели, но вместе с тем…
— Беременна, — сказала Милисент.
Рэмси, только сейчас услышав ее, спросил:
— И что же ты хочешь, чтобы я с этим сделал?
— Женись на мне, это было бы правильно.
— Но я не люблю тебя.
Она рассмеялась:
— О нет, любишь. Ты просто не хочешь этого признать.
— Нет, я действительно тебя не люблю. Мне нравится с тобой спать. Мне нравится слушать твои сплетни о том, что творится в офисе в мое отсутствие. Мне даже нравится издеваться над тобой. Но я не хочу жениться на тебе.
Она прижалась к нему и пристально взглянула в его глаза.
— Ты будешь скучать, если я уйду.
Рэмси был удивлен, как эта с виду интеллигентная женщина может совершенно не думать о самоуважении. Он бил эту женщину так много раз, что уже и не счесть, и она все еще была с ним рядом — видимо, ей это нравилось. Она жаждала этого. Желала.
Пара ударов прямо сейчас могла доставить наслаждение им обоим, но Рэмси решил, что терпение сослужит ему лучшую службу. Поэтому он сжал ее в нежном объятии и мягко сказал:
— Ты права. Я буду скучать по тебе.
Менее чем через месяц она была мертва.
А через неделю Эдвин Дэвис нашел другую работу.
Милисент рассказала ему, как Дэвис приходил каждый раз, когда она звонила ему. Он помогал ей, несмотря на то что ему не нравились такие отношения. Рэмси мог только догадываться, почему она призналась ему. Как будто это могло уберечь ее от следующих побоев и от новой боли. Это знание не могло его остановить, а она всегда прощала его. Всегда! А Дэвис ни разу ничего не сказал. Но каждый раз, когда они сталкивались взглядами, Рэмси замечал в его глазах неповторимый коктейль ненависти и разочарования. И он получал от этого наслаждение, невероятное наслаждение от ощущения полного контроля над ситуацией. Ни Дэвис, ни тем более Милисент никак не могли ему помешать, а тем более навредить. Дэвис тогда был мелким чиновником госдепартамента, и это было его первое назначение за границей. Он должен был решать проблемы, а не создавать их, держать рот на замке, а ушки на макушке. Но сейчас Дэвис был заместителем советника по национальной безопасности при президенте Соединенных Штатов. Другое время, другие правила. «И у него такой же свободный доступ к Дэниелсу, как и у меня». Именно так сказала Маккой. Она была права. Что бы Дэвис ни делал, это имело к нему прямое отношение. Никаких доказательств у него не было, но Рэмси всегда полагался на интуицию, она его никогда не подводила, и он научился доверять ей много лет назад.