— Но Оберхаузер вышел из фавора. Он начал раздражать Гитлера, его заставили замолчать, а потом выгнали с работы.
Рэмси указал на валуны:
— Он определенно попал в яблочко. Там было что искать.
— Ты был там и прочел отчет. Скажи мне, что ты думаешь?
— Мы не нашли ничего подобного.
— Соединенные Штаты уже потратили миллионы долларов, чтобы отправить в Антарктиду примерно пять тысяч человек. Четыре человека умерли в том рискованном предприятии. Сейчас мертвы еще одиннадцать, и мы потеряли подводную лодку, обошедшуюся нам в сотни миллионов долларов. Давай, Рэмси, думай.
Лэнгфорд не хотел разочаровывать этого человека, который не сомневался в его способностях.
— Представь себе культуру, — продолжил Дайлз, — которая возникла за десятки тысяч лет до всех нам известных. До шумеров, китайцев, египтян. Астрономические наблюдения и измерения, весы, объемы, реалистическая концепция земли, передовая картография. Сферическая геометрия, навигационные умения, математика. Скажем так, они достигли очень многого. Можешь представить себе, что они уже изучили? Дитц Оберхаузер сказал нам, что его отец плавал в Антарктиду в 1938 году. Видел вещи, изучал документы. Нацисты были полными дураками, педантичными, ограниченными, высокомерными, поэтому не могли оценить, что все это значит.
— Но мне кажется, адмирал, что мы тоже пострадали от невежества. Я прочел отчет. Заключение по нему совпадает с предположениями Херманна Оберхаузера. Эти камни, находящиеся здесь, в пакгаузе, принадлежали некоему древнему народу, предположительно арийцам. Кажется, в этом были убеждены все, и кажется, что мы купились на нацистский миф.
— Так и было, и это стало нашей ошибкой. Но тогда было другое время. Люди Трумэна думали, что все это слишком отдает политикой и запрещенной идеологией. ЦРУ не хотело пропагандировать нацистскую науку и их эзотерические теории. Поэтому они присвоили рискованной операции «Высокий прыжок» гриф «Совершенно секретно» и все опечатали. Но мы оказали себе этими действиями очень плохую услугу.
Дайлз указал вперед на закрытую стальную дверь.
— Позволь показать тебе то, чего ты никогда не видел, пока был здесь…
Сейчас Рэмси стоял перед той же самой дверью.
Морозильная камера.
Он вошел сюда в первый и единственный раз 38 лет назад. В тот день адмирал Дайлз дал ему приказ — не нарушенный им за все это время: оставь его. Сейчас это распоряжение было отменено, но перед тем как действовать, он пришел, чтобы убедиться, что камни все еще здесь.
Он нажал на ручку двери.
Ахен
Малоун и Кристл спустились на первый этаж. Сумка с путеводителями лежала все в том же кресле. Он нашел один из буклетов и перевод латинской мозаики.
Если живые камни будут друг с другом в союзе,
Если числа и измерения будут соотноситься друг с другом,
Тогда работа короля, воздвигнувшего эту великую стену,
Засияет ярко и дарует
Успех благочестивым стараниям человека,
Чьи работы навсегда останутся как вечный памятник.
Если всемогущий советник защитит и будет наблюдать за этим,
Тогда Бог может позволить существовать этому храму
На твердом основании, заложенном императором Карлом.
Коттон передал буклет Кристл:
— Этот перевод правильный?
Еще в ресторане он попытался сравнить переводы надписи; они были опубликованы почти во всех путеводителях, но не сильно отличались друг от друга.
Кристл прочитала текст, затем посмотрела на мозаику, сравнивая тексты. Труп лежал в нескольких футах от них, его тело изогнулось под странным углом, кровь залила пол. А они, кажется, оба притворились, что ничего этого здесь не было. Малоун беспокоился о том, что шум выстрелов может услышать кто-то посторонний. Но он успокаивал себя тем, что мощные средневековые стены капеллы и завывающий ветер снаружи служили прекрасной шумоизоляцией. В конце концов, до сих пор сюда так никто и не пришел, чтобы поинтересоваться, что тут происходит.
— Он верен, — сказала Кристл. — Несколько незначительных расхождений, но они ничего не меняют в понимании смысла.
— Чуть раньше ты сказала мне, что надпись не изменилась со времен Карла Великого. Только теперь это мозаика, а не фрески. Посвящение капеллы — синоним другого слова — «освящение». Пролей свет на эти поиски, применив ангельское совершенство к святости Господа. Число двенадцать — это ангельское совершенство, из Откровения. Этот восьмигранник был символом этого совершенства, — он показал на мозаику. — Это может быть каждая двенадцатая буква, но я предлагаю считать каждое двенадцатое слово.
Крест обозначал начало и завершение надписи. Теперь Малоун мог лишь наблюдать за Кристл, которая считала слова.
— Claret, — сказала она, дойдя до двенадцатого слова. Затем она нашла еще два, на двадцать четвертом и тридцать шестом месте. — Quorum. Deus — это все. Последнее слово, velit, одиннадцатое по счету.
— Интересно, согласна? Три слова. Последнее стоит одиннадцатым, поэтому их не может быть больше.
— Claret Quorum Deus. Великолепие Бога.
— Поздравляю, — сказал Малоун. — Ты только что помогла нашим поискам.
— Ты уже это знал, не так ли?
Коттон пожал плечами.
— Я попробовал сделать это с одним из переводов и нашел те же самые три слова.
— Мог бы и упомянуть об этом, как и о том, что за нами следят.
— Мог. Но и ты могла бы тоже кое-что рассказать.
Кристл кинула на него озадаченный взгляд, но он, будто ничего не заметив, спросил:
— Почему ты дурачишь меня?
* * *
Доротея смотрела на мать.
— Ты знаешь, где сейчас Кристл?
Изабель кивнула:
— Я наблюдаю за обеими своими дочерьми.
Доротея пыталась оставаться спокойной, но растущий гнев усложнял эту задачу.
— Твоя сестра и Малоун объединились.
Эти слова причинили ей боль.
— Ты заставила меня отослать его. Сказала, что он мог бы стать проблемой.
— Он был и остается ею, но твоя сестра разговаривала с ним после вашей встречи.
Чувство беспокойства переросло в панику.
— Ты устроила это?
Ее мать снова кивнула.
— У тебя был Вилкерсон. Я отдала ей Малоуна.
Доротее казалось, что ее тело окоченело, а мозг парализован гневом и паникой.
— Твоя сестра находится в Ахене, в капелле Карла Великого, и делает то, что от нее требуется. А теперь настала твоя очередь.