Смит подошел к одному из окон спальни, поднял нижнюю фрамугу и, извиваясь, вылез наружу. Кажется, на этой стороне дома никого не было. Он ослабил оконную защелку. Ему следовало бы разобраться с этими двумя, но Чарли знал, что за сегодняшнюю ночь израсходовал свой лимит везения.
Он решил, что единственным правильным шагом в данной ситуации была бы умная игра.
С ружьем в руке он скрылся в лесу.
* * *
— Ты совсем больной? — кричала Стефани на Дэвиса.
Эдвин все так же стоял на раскуроченной веранде. Вместо того чтобы оправдываться, он просто сказал: «Ушел».
Она осторожно поднялась по ступенькам, не веря ему.
— Я услышал, как окно в спальне открылось, а потом кто-то его аккуратно закрыл.
— Это вовсе не значит, что он ушел. Это просто означает, что кто-то открыл и закрыл окно. — Нелл не любила признавать свои ошибки.
Дэвис спокойно перешагнул через разбитые стеклянные двери и вошел в дом.
— Эдвин…
Он исчез в чернильной темноте, и она вынуждена была последовать за ним. Дэвис тут же направился в спальню. Зажегся свет, и Стефани увидела, что он проверяет пульс Роуленда.
— Еле-еле. И он, очевидно, ничего не мог слышать. Он в коме.
Стефани все еще беспокоилась, считая, что наемный убийца не мог уйти далеко. Тем временем Дэвис подошел к телефону, и она увидела, что он набрал три цифры. 911.
Вашингтон, округ Колумбия
01.30
Рэмси услышал звонок входной двери. Сейчас он спокойно сидел и читал триллер Дэвида Моррелла, одного из своих самых любимых писателей. Лэнгфорд закрыл книгу и позволил своему позднему посетителю немного подождать. Потом он встал, улыбнулся, прошел в холл и наконец-то открыл дверь.
Сенатор Аатос Кейн стоял на холоде и страшно мерз.
— Извини, но ничего хорошего… — проговорил Кейн.
— Вообще-то я думал, что моя реакция была достаточно мягкой, учитывая грубость, которую высказал ваш помощник, — и Рэмси пожал плечами.
Кейн стремительно вошел внутрь, не дожидаясь приглашения.
Рэмси даже не предложил сенатору снять пальто. По-видимому, оперативник из магазина карт уже сделала все согласно инструкциям, послав сообщение через помощника Кейна, того самого высокомерного хлыща, который пытался поставить адмирала на место. Она сообщила, что у нее есть информация, касающаяся бывшей помощницы сенатора, работавшей у него в штабе три года назад, — привлекательной рыжеволосой жизнерадостной девушки родом из Мичигана. Она стала последней жертвой серийного убийцы, терроризировавшего округ Колумбия. Убийцу нашли только после того, как он покончил жизнь самоубийством. Вся эта история долгое время не сходила с первых полос всех печатных изданий Америки.
— Ты жалкий ублюдок! — взревел Кейн. — Ты сказал, что все закончилось.
— Давай присядем.
— Я не хочу присаживаться. Я хочу проверить, сможет ли мой кулак стереть с твоего лица эту самодовольную ухмылку.
— Это ничего не изменит, — Рэмси нравилось ходить по лезвию бритвы. — Я все равно останусь хозяином положения. Поэтому вы должны ответить себе на один вопрос: хотите ли вы иметь хотя бы шанс, чтобы стать президентом? Или предпочтете бесчестье и полное забвение?
К гневу Кейна добавилась ничем не прикрытая ненависть. Они продолжили обмениваться тяжелыми взглядами, как два льва, решающие, кто из них будет пировать первым. Наконец Кейн смирился и опустил глаза к полу. И Рэмси, картинно вздохнув, провел сенатора в кабинет, где они и расположились. Комната была маленькой, плохо освещенной, сенатор явно чувствовал себя не в своей тарелке. Первая вспышка гнева прошла, осталась лишь ненависть, но и она постепенно уступала место стыду и страху. Все случилось ровно так, как планировал хозяин дома.
— Я пришел к вам прошлой ночью и этим утром просить о помощи, — сказал Рэмси. — Искренняя просьба, обращенная, как мне думалось, к другу. — Он помедлил. — И мне в ответ не предложили ничего, кроме высокомерия. Ваш помощник был груб. Конечно, он выполнял ваши инструкции. Так что мой ответ: «Пошел прочь».
— Ты лживый ублюдок.
— А ты — неверный муж, который решился спрятать свою ошибку в своевременной смерти серийного убийцы. Ты даже, как мне помнится, вызвал сочувствие общественности к трагической гибели своей помощницы, выразив сожаление в связи с ее трагической судьбой. Что подумают твои избиратели и семья, если узнают, что незадолго до своей трагической гибели она сделала аборт, причиной которого был ты?
— У тебя нет никаких доказательств.
— И все же тогда ты был в полной панике.
— Ты знал, что она могла уничтожить меня — неважно, был я отцом ее ребенка или нет. Ее обвинения могли решить все.
Рэмси сел прямо. Адмирал Дайлз научил его, как вести переговоры, и сейчас он окончательно покажет собеседнику, кто тут главный.
— И твоя любовница знала это, — сказал Лэнгфорд. — Она вертела тобой как хотела, поэтому ты так и ценил мою помощь.
Воспоминание о тех неприятных днях, казалось, умерило гнев Кейна.
— Я даже представить не мог, что ты собираешься сделать. Я бы никогда не согласился на то, что произошло в действительности.
— Неужели? Это была умная игра. Мы убили ее, замаскировали ее смерть под изнасилование, а затем ликвидировали этого маньяка. Как мне помнится, пресса была рада такому исходу. Самоубийство избавило нас от судебного разбирательства и наказания и стало просто захватывающей историей для телевидения. — Рэмси помедлил. — И я не получил от тебя в то время ни одного возражения.
Адмирал знал, что самой страшной угрозой, с которой сталкивались политики, было обвинение в измене жене. Сколь многие лишились постов таким простым способом! Не имело значения, были ли эти заявления голословными или откровенно лживыми. Главное, чтобы о них узнала общественность.
Кейн снова сел в кресло.
— Как только я понял, что ты сделал, у меня не осталось выбора. Чего же ты хочешь, Рэмси?
Он не использовал приставку «адмирал», ни — даже ради вежливости — его имя.
— Я хочу убедиться, что стану следующим членом Объединенного комитета начальников штабов. Я думал, что сегодня ясно об этом сказал.
— Ты знаешь, как много людей хотят получить эту работу?
— Я уверен, что их несколько. Но видишь ли, Аатос, я создал эту вакансию, поэтому она по праву должна быть моей.
Кейн посмотрел на него, пытаясь переварить услышанное.
— Я должен был догадаться.
— Я говорю тебе об этом по трем причинам. Во-первых, я знаю, что ты никому ничего не скажешь. Во-вторых, чтобы ты понимал, с кем имеешь дело. А в-третьих, потому, что я хочу, чтобы ты стал президентом. Эксперты говорят, что у тебя есть все шансы. Партия поддерживает тебя, твой рейтинг растет, а конкуренция не впечатляет. У тебя есть связи и средства, чтобы увеличить взносы. Мне в частном порядке говорили, что у тебя есть гарантия на тридцать миллионов долларов от разных спонсоров, и это только начальный капитал.