Разумеется, мне совершенно не хотелось спать. Облокотившись о подоконник, я смотрел на улицу, где то проезжали по дороге целые банды подростков на скейтах, самокатах и велосипедах, то пролетали великолепные автомобили или неторопливо проходили по тротуару беззаботно воркующие друг с другом жители городка, знать не знающие ни о каких пропавших россиянках.

От грустных мыслей я впал в сентиментальность, и перед моим мысленным взором вновь побежали красочные кадры нашей с Соней love story. Я уже поведал вам историю знакомства.

Говоря о нашей любви, могу стократ повторить, что она была яркой, пламенной и для тогдашней девственницы Сони – первой. Да, именно я открыл для Сони мир плотской любви, в который она и кинулась, очертя голову, меняя поклонников каждый квартал. Разумеется, я первым подал негативный пример, однажды чудным романтическим вечером попытавшись объяснить подруге, что кроме нее есть и другие красавицы, а жизнь полна импровизаций. Для прощальной сцены я затащил ее в гигантскую ванну нашего дома с петушком на флюгере, поскольку мама с Ольгой отбыли на выходные в подмосковный пансионат.

И вот мы, с бокалами мартини в руках, нагие и прекрасные, как Адам и Ева, плескались вместе в ароматной воде, глядели друг на друга, и я излагал Соне свои соображения в пользу свободной любви. Это был мой звездный час!

Соня выслушала все мои тезисы, поплакала, допила мартини и, поставив бокал на столик, для начала попыталась утопить меня в пенной воде. После неудачи она спокойно вылезла из ванны, оделась, хладнокровно высушила волосы маминым феном и без единого слова прощанья уехала в свой шале на другом конце Москвы. Только через месяц после данного инцидента наши дружеские, периодически переходящие в страстные, отношения возобновились.

От воспоминаний юности мятежной я вернулся ко дню сегодняшнему. Так почему же все-таки Соня так желала скрыть от полиции исчезновение подруги? В том, что она сама не имела к этому никакого отношения, я был уверен: при всех своих многочисленных недостатках Соня – порядочный человек и просто не способна на преступление. Неужели она действительно боится, что из-за этого несчастного приглашения у Пьера Бенини будут неприятности? Или так безгранично доверяет моим дедуктивным способностям?

Остановившись на последнем, я пришел к выводу, что не могу и не желаю разочаровывать девушку, которую любил, люблю и, скорей всего, буду любить до преклонного возраста, если, конечно, ее не разнесет до шестьдесят четвертого размера. Полный благородных устремлений, я улегся в постель и включил ночник. Мне предстояло ознакомиться с очередной порцией Шарлоттиных снов – снов о странной любви к таинственному человеку с треугольным лицом.

Шарлоттины сны-2

«На зеленом холме стоял большой дом из розового камня. Это была красивая картина, словно из какой-нибудь детской книжки со сказками, но у меня сердце сжалось от дурного предчувствия. И все-таки я пошла по петляющей тропинке к дому, но не вошла в высокие двери. Рядом с ними, прямо у земли, было тусклое окошко, и какая-то девушка махала мне оттуда рукой.

Я подошла ближе. Девушка была совсем юная, может, и чуть старше меня: темные длинные волосы, печальные глаза. Она плакала и пыталась что-то мне сказать. «Что случилось? – спросила я. – Ты не можешь оттуда выйти?» Она сделала приглашающий жест рукой, и я наклонилась. Но тут же окно распахнулось, девушка схватила меня за шею обеими руками и потащила за собой. Я почувствовала, что вся холодею от ужаса. Я сопротивлялась, пыталась отцепить от себя ее руки, но в них была нечеловеческая сила, и она вырвала меня из зеленого, светлого мира в какое-то темное, очень мрачное, душу леденящее подземелье.

Она стояла и, жутко гримасничая, смотрела на меня. Я огляделась. Без сомнения, это был склеп. Кругом стояли пыльные гробы, царили холод, паутина и мрак. «Кто ты?» – выкрикнула я в лицо этой ведьмы. «Кто я?» – повторила она и рассмеялась. Я словно превратилась в лед. И тут же проснулась».

«Шарль смотрел на меня хмуро и мрачно. «Ты меня не любишь, – сказал и отвернулся. – Не любишь, не любишь». «Люблю», – упрямо мотнула я головой, понимая, что никакой любви к нему больше нет. Он не ответил.

Мы были на большой поляне с изумрудной травой. Шарль лег на спину, сорвал травинку и намотал ее на палец. Он смотрел вверх. «Посмотри, какое небо, – произнес задумчиво. – Просто другой мир. И эти облака. Ты хотела бы покататься на облаках?»

Я тоже легла на траву рядом с ним и посмотрела в небо. Оно ослепило меня нестерпимой синевой, белоснежностью облаков. «Хотела бы я покататься на облаках? – переспросила я. – На облаках, как на автомобиле или как на скейте?» Он не ответил, задумчиво жуя травинку. «Хотела бы я покататься на облаках?» Нет ответа. Я проснулась».

«Он снова явился – человек с треугольным лицом. «Кто ты?» – спросила я. «Твоя судьба, твоя жизнь, твой рок, твоя любовь», – ответил он, улыбнулся и поцеловал меня таким долгим поцелуем, что я едва не задохнулась.

«Ты странный, – сказала я, рукой проводя по треугольному лицу. – Ты страшный». Он усмехнулся. «Я старый, некрасивый, ужасный, – сказал, в свою очередь, проводя пальцем по моей щеке. – За что ты меня любишь?» «Разве любят за что-то? – удивилась я. – Любить – это необъяснимо».

Мы оказались на берегу моря, мирно усевшись рядом на большом голубоватом камне, о который плескались волны. «Море, как жизнь, – бесконечное, глубокое, непредсказуемое, – произнес он философски. – Ты ныряешь, никогда не зная, где вынырнешь. Кстати, ты хорошо плаваешь?» «Как рыба», – ответила я. «Как рыба! – повторил он со смехом. – Шарлотта, ты удивительная».

Тут откуда-то сзади подошел Шарль. «Ты собираешься в школу или нет?» – сердито спросил он. Я проснулась – мама стояла надо мной, трясла за плечо и интересовалась, собираюсь ли я идти в школу».

«Я бродила по саду роз – роз всевозможных цветов, посылавших мне таинственные сигналы своих ароматов. Небо было высокое и чистое, я была влюблена, и любовь переполняла меня, как сад переполнял запах роз.

Я уселась на поляне, усыпанной розовыми лепестками. В руках у меня была белая роза на тонком, чуть изогнутом стебельке. Как по волшебству, рядом оказался Шарль – словно возник из воздуха. Обнимая меня легко, невесомо, как может, должно быть, обнимать ветер, он шепнул на ухо: «Белая роза…» «Белая роза – чистота и божественность. Аллилуйя!» – весело продолжила я.

Шарль возник с другой стороны: «Алая роза?» Роза в моих руках действительно была уже алой, и это развеселило меня еще больше, ведь в снах все возможно. «Алая роза – любовь, страсть. Мне кажется, эта роза – я сама, я наполнена любовью, как сосуд – вином».

Шарль недобро усмехнулся: «Желтая роза?» Роза в один миг стала желтой, и от этого ядовитого цвета холодок пробежал у меня по спине. «Желтая роза – измена. Но ведь жизнь и прекрасна своей непредсказуемостью и изменениями. Любовь не исчезает, она лишь меняет имена».

Шарль вновь усмехнулся и исчез. Его не было нигде, и я растерянно озиралась. Все небо внезапно затянуло серым цветом, солнце в один миг поблекло. Роза в моей руке вдруг стала черной. Я с ужасом разглядывала бархатные траурные лепестки, а откуда-то, словно внутри меня, послышался печальный голос: «Черная роза – смерть. Увы, моя девочка».