– Одно утешение – бедняжка совсем не мучилась, – сказал комиссар, наблюдая, как тело грузят в автомобиль.
После всей этой суеты, дополненной взволнованными пересудами жителей у ворот поместья, мы с комиссаром отправились в участок. К этому времени здесь нас уже ждал сам господин прокурор с готовыми ордерами на арест темной парочки Монтесье – Бенини и целая толпа журналистов, немедленно, с шумом и гамом кинувшихся к нашей машине от столиков ближайшего кафе.
– Уже прознали, – якобы недовольно проворчал Танде, невольно приосанившись и деловито пробиваясь к дверям участка сквозь вытянутые навстречу ему руки с микрофонами и фотовспышки.
– А как вы хотели, – успокоил я комиссара, едва поспевая за ним в этой толчее журналистской братии. – В миниатюрной Швейцарии все должны быть в курсе всего происходящего, не говоря уж о крохе Версуа. Городок бурлит, а вы – главный герой дня, комиссар. Мои поздравления.
Ближе к ночи, когда на небе уже беспечно сияли звезды, а в воздухе ощущались мягкое тепло и покой, я смог, наконец, вернуться в тихий дом Лорен, принять душ и переодеться во все свежее. На кухне за нетронутым ужином меня ожидали тревожные и молчаливые Лорен и Соня.
– Все! – проговорил я, упав на свой стул за столом. – Не буду никого мучить и сразу удовлетворю ваше естественное любопытство: все тайны открыты, дело завершено, остались лишь чистые формальности. Только что комиссар связался с московскими коллегами, так что завтра в обед мы едем в аэропорт встречать Ольгу. От нее ждут серьезных показаний.
– Против Бенини? – еле слышно проговорила Соня.
– Разумеется. Иначе во всем деле этот тип почти что ни при чем: все отрицает, говорит, что его не было в машине Монтесье во время несчастного случая и никакую Камиллу Дюваль он сроду никуда не зарывал. Монтесье чуть удар не хватил от злости и он, в свою очередь, попытался свалить все на приятеля: дескать, за рулем был Бенини, а труп закопали в Версуа лишь потому, что хотели поскорее от него избавиться. Словом, комиссару вместе с его женевскими коллегами предстоит еще та работенка – перекрестные допросы и прочее.
Несколько минут стояло напряженное молчание. Наконец Лорен решительно поднялась и стала разогревать ужин.
– Голод не тетка, – проговорила она вполне жизнерадостным голосом. – Надо нам хорошенько поесть, а в конце помянем несчастную Камиллу. Помнится, я что-то читала о ней в газете.
– И Шарлотта читала? – осторожно спросил я.
Лорен обернулась ко мне от плиты.
– Не скажу точно, но, кажется, да… Помню, свежий номер «Женевских новостей» лежал вот здесь, на столе, с фотографией на первой странице. За обедом Шарлотта взяла газету и унесла с собой. Сказала, что будет разгадывать сканворд у себя в комнате. Ты думаешь, смерть Камиллы как-то связана…
Я кивнул.
– Ваша дочь, Лорен, блестяще разгадала этот сканворд. Жаль только, что заплатила за это собственной жизнью.
Лорен шумно шмыгнула носом, промокнула фартуком глаза, но тут же попыталась оптимистически улыбнуться.
– Ну что ж, такова жизнь, тут уж ничего не попишешь, – и поспешила перевести разговор на другое: – Все под богом ходим… Хорошо, что завтра прилетит дорогая Ольга. Я этому очень рада.
Ближе к одиннадцати заявился освеженный душем и лосьоном Танде, рассмешил нас подробностями допроса Бенини и Монтесье, обвиняющих друг друга во всех смертных грехах, а потом элегантно увел цветущую Соню в ресторан – отметить блестящее раскрытие дела. Что и говорить, в благородстве комиссару было трудно отказать.
– Главная заслуга во всем этом запутанном расследовании – ваша, Ален, – сказал он, крепко пожимая мне руку. – Не представляю, как все это увязалось у вас в голове в один узел, как вы догадались обо всем только из-за газет со статьями о Камилле? Спасибо, дружище!
Что и говорить, слышать такие слова было приятно, и, произнеся ответную речь, я остроумно заметил, что разгадкой всего оказалось фондю, так и не отведанное мною в Женеве: если бы я не приехал в город в надежде напоследок отведать этого блюда, если бы не купил в ожидании его газету…
– Вы скромничаете, Ален, все дело в ваших гениальных мозгах, – хитро прищурившись, погрозил пальцем комиссар. – К тому же вам тут каждый скажет: для фондю сейчас не сезон. Слишком жарко!
И он ушел в ночь с Соней под ручку.
Мы с Лорен еще немного посидели на кухне, выпили кофейку, поговорили о том о сем, но бедная славная женщина была слишком взволнована предстоящим возвращением Ольги, и я оставил ее наедине с ее собственными мыслями, поднявшись в свою – Шарлоттину – комнату.
Странные чувства и мысли охватили меня здесь. Как никогда раньше я ощущал невидимое присутствие этой рыжей девочки, которая словно тоже радовалась за меня, за успешное раскрытие всех тайн и загадок. Не удивительно, что я вновь подошел к окну, за которым открывалась панорама звездного неба с серебряным серпом прибывающей луны.
О чем я думал, глядя в темную бездну? О самом банальном. Люди рождаются, впервые открывают глаза и видят мир, учатся произносить первые слова и делают первые шаги по земле; они вырастают, влюбляются, создают свои собственные семьи, дают жизнь своим детям, старятся и умирают, вновь возрождаясь во внуках и правнуках. Волшебная и вечная карусель жизни!..
А если продолжения не будет, если на определенном этапе что-то даст сбой? Одиночка Лорен так желала продолжить свой род, оставить после себя дому семейства Дижон новую хозяйку! Она родила Шарлотту, с первых дней жизни окружив ее заботой и любовью, а Шарлотта умерла. Сбой! Вот-вот волшебная карусель остановится. Быть может, потому Лорен с первого взгляда полюбила Ольгу, так похожую на дочь, надеясь в ней увидеть свое продолжение?
Как бы то ни было, но я мысленно пожелал Лорен удачи, а сам вернулся к кровати Шарлотты, поднял матрац и достал тетрадь апельсинового цвета под условным названием «Шарлоттины сны». Отчего-то мне хотелось вновь перечитать отдельные моменты.
«…Он лежал на траве прямо под моим балконом – прекрасный рыцарь, на груди которого беспощадно расползалось красное пятно. Шлем рыцаря был снят, и волосы, превратившиеся в кровавую паклю, показались мне чересчур похожими на женские. Я наклонилась чуть ниже, и рассмотрев лицо рыцаря, с удивлением обнаружила, что это девушка. Она улыбалась мне устало, как улыбается путник после долгой дороги. «Привет», – только и прошептала она еле слышно. Это слово еще звучало у меня в ушах, когда я проснулась».
Да, теперь было совершенно ясно, что сны Шарлотты предвосхитили реальность: за несколько дней до трагической смерти Камиллы Дюваль та уже снилась школьнице из Версуа, улыбаясь усталой улыбкой, словно заранее зная, что тайну ее гибели в конце концов откроет лишь смерть самой Шарлотты.
«Мне снова снилась та самая девушка с темными длинными волосами. На этот раз все вновь походило на американский фильм, в котором я играла главную роль, и теперь – роль Джеймса Бонда! В смокинге, с огромными чемоданами в обеих руках, я бежала – бежал? – по многолюдному восточному базару, спасаясь от погони. При этом я не испытывала страха, все было легко и красиво: в определенный момент я отбросила в сторону один чемодан, затем второй…