– Этот мир живет по другим законам, – догадался Унно. – Нам предстоит познать его и подчинить себе.
– Какая тьма повсюду! – простонала Аньель.
– Нам придется создавать здесь все заново. В первую очередь необходимо найти укрытие для Кристаллов. Кстати, как они?
– Стали намного тверже, чем были, – отозвался хранитель Кристаллов. – Больше всего я опасался за них. Кристаллы затвердели, и неизвестно, как это скажется на их свойствах.
– Будем надеяться на лучшее. Нам нужно подыскать себе пристанище. Каменная пустыня – не самое приятное место…
– Неужели это и есть… Бездна?
При ближайшем рассмотрении «бездна» оказалась не такой уж и черной. Конечно, до Города ей было далеко, но среди черноты попадались яркие светящиеся точки. Их называли звездами.
Плоскости, наподобие каменной пустыни, куда попали беглецы, изживали себя.
Велико было искушение создать в этом чужом и мрачном мире нечто хоть отдаленно напоминающее Город.
– Никаких копий прошлого! – строго предупредил Райнлав.
С ним согласились. Но творить нечто абсолютно новое оказалось не под силу. Тень Города угадывалась в каждом фрагменте мозаики, из которых беглецы складывали свою жизнь.
Время здесь текло иначе. Оно окутывало обитателей глухим покрывалом, поглощающим память, как губка поглощает живительную влагу. Оно уносило их прочь от самих себя. Творения вышли из-под контроля, питаясь энергией своих создателей…
Прошла вечность, прежде чем пришельцам удалось построить могучую межпланетную империю.
Планета Пеллактур в созвездии Тхаа стала их колыбелью. Они заново родились, как ее жители, и создали величественную цивилизацию, осваивая необъятные звездные просторы, полные планетных систем. Все только начиналось…
Уже давно никто не помнил ни про Город, ни про Эру Великого Противостояния. Прошлое растворилось в насущных заботах. И только несколько существ продолжали хранить в смутных уголках сознания память о происхождении Кристаллов – главной святыни Пеллактура. При свете пеллактурского солнца они сияли, как три прозрачных пирамиды, наполненные огнем.
Их называли Золотые Пирамиды, потому что в периоды повышенной солнечной активности на их безупречно гладких гранях выступало особое вещество – желтое и блестящее. Это вещество затвердевало и превращалось в удивительный по свойствам металл – золото.
Золото на Пеллактуре являлось универсальным средством обмена с обитателями других планет. Из него делали украшения, прекрасные статуи, им покрывали крыши и стены дворцов. Жители Пеллактура, особенно женщины, посыпали себя золотым порошком, считая это красивым. Золотые нити добавляли в ткани, чтобы одежды сверкали и переливались на солнце. Золото было повсюду…
Пеллактурцы поклонялись Золотым Пирамидам, которые были всегда. Еще до начала времен неведомые Боги принесли в дар обитателям планеты эти бесценные Кристаллы. Тайные свойства Пирамид были известны узкому кругу посвященных. Только они могли собирать золото и распоряжаться им по своему усмотрению.
Унно Мар был одним из них…
– Приходил ко мне твой завуч, – смеясь, рассказывала Ангелина Львовна. – Назвался Ивановым. Не хочет, чтобы в школе узнали о его проблемах с психикой.
– Я его понимаю.
– Ты знаешь, мне показалось, у него проблемы не с психикой, а с его так называемой невестой. Он ее панически боится. А главное – у него есть для этого все основания.
– С чего ты взяла? – прикинулся удивленным Марат.
Сам он сделал такой же вывод, но Лине ничего не сказал. Пусть составит свое мнение на основании собственных наблюдений. Так надежнее.
– Понимаешь… испуганный человек и больной человек – это не одно и то же. Казаков близок к нервному срыву из-за постоянного стресса, который он испытывает. Я бы не сказала, что он склонен к болезненным фантазиям. Либо его Лена действительно монстр в юбке, либо… его кто-то специально запугивает.
– Зачем?
– Откуда я знаю? Какой-нибудь ученик или его родители обозлились на завуча и мстят ему столь изысканным способом.
– Или кто-то из коллег метит на место Казакова и решил вывести его из игры, – подхватил Марат. – Псих, да еще на руководящей должности! Такого народное образование не потерпит.
– Верно, – усмехнулась Ангелина Львовна.
Она с удовольствием вдыхала запах жаркого. Сегодня они с Калитиным решили поужинать дома и заодно обсудить проблему Казакова.
– Попробуем, что получилось? – сказал он, доставая из духовки готовое блюдо.
Жаркое оказалось вкусным. После второго бокала красного вина Марат спросил:
– Ты нашла пациента вполне нормальным?
– На мой взгляд, да. Хотя ты сам знаешь, надежных критериев нормальности не существует. Как специалист могу сказать, что он не выдумывает. Вокруг него происходит что-то страшное, и он боится, как любой на его месте.
– Я тоже склонен ему верить. Похоже, он говорит правду. Этот случай меня заинтересовал, иначе я бы за него не взялся.
– Проследи за этой Слуцкой, – посоветовала Ангелина Львовна. – Вдруг у нее и правда рыльце в пушку?
Марат набрал себе вторую порцию жаркого. Во время подобных рассуждений у него разгорался аппетит.
– Уже слежу, – с полным ртом ответил он. – По мере возможности держу ее в поле зрения. Странная женщина эта Слуцкая. Все, кого я опросил, характеризуют ее положительно. Скромная, без особых претензий, – словом, обыкновенная. Никаких конфликтов, не говоря уже о драках.
– Но с мужем-то она разошлась.
– Разведенных вокруг пруд пруди, – возразил Марат. – Не подходили они друг другу, вот и все.
– А потасовка в кафе? Ты же сам говорил…
– То-то и странно. Официантки из «Красного мака» тоже в недоумении. Говорят, была приличная дамочка и вдруг словно с цепи сорвалась. Начала скандалить, драку затеяла.
– На работе у нее побывал?
– Там Слуцкую считают лентяйкой и бесхребетной амебой – мол, работает спустя рукава, опаздывает, общественные дела ей до самой лампочки. Директор грозился ее уволить.
– За лень?
– Вовсе нет, – улыбнулся Марат. – За моральную распущенность. Якобы Слуцкая пару раз являлась в проектный институт одетая, как женщина легкого поведения, чем до крайности шокировала коллег. Представляешь? Тихоня!
– Ты с ней познакомился? – заинтересовалась Закревская.
– Пока нет. Наблюдаю со стороны.
– Ну и как?
– Обычная женщина. Одевается, как старая дева. Я за ней ничего подозрительного не заметил. Очень погруженная в себя… Идет – никого вокруг не видит.