В приемной Чермака была только охрана. Света – адвокат заглянул в ее закуток – отсутствовала. Глебов не знал, хорошо это или плохо. В его нынешнем неопределенном положении он ничего не знал.
Чермак без пиджака, в рубахе с закатанными рукавами, сидел за столом и читал какие-то бумаги. Прочитав очередную, он или откладывал ее в сторону, или бросал на пол.
– Представляешь, – сказал он Глебову жалобно, – мне завтра в Женеву лететь на выставку, а в хозяйстве полный аллес капут! Ты, когда улетаешь, на кого хозяйство оставляешь?
– Да у меня и хозяйства никакого нету, – ответил Глебов. – Помощник да секретарша!
Чермак вдруг как будто вспомнил:
– Да, секретарша! Сейчас Светку позову, и она сделает нам кофейку. Она тоже где-то носится. Ты ее в приемной не видел?
Глебов его остановил:
– Не нужно никого звать, Ярослав. Давай сначала поговорим.
Чермак пожал плечами:
– Да, у тебя какой-то вопрос был важный! Что за вопрос?
– Ты с какого года издавал Евгения Грицука?
Чермак бросил на пол очередную бумагу, сцепил руки на животе и уставился на Глебова:
– Вспомнила бабушка первую ночь!.. Это нужно архивы смотреть, у меня их много, авторов-то, да и он был так себе, средненький, не топовый!
– Не… какой? – не понял Глебов.
– Ну, не из первой тройки, то есть. – Чермак засмеялся, рассматривая удивленную физиономию адвоката. – Вот смотри. Если ты надумаешь заделаться писателем, расклад у нас в державе такой. Есть десять человек, которые издаются и продаются хорошо. Из них есть пять, которые продаются очень хорошо. Из этих пяти есть трое, которые называются «топовые авторы» – они издаются и продаются блестяще. Но их всего трое!.. Иногда откуда-нибудь выскакивает четвертый и вдруг начинает продаваться как из пушки. Это продолжается месяц, редко два, очень редко сезон. Потом его никто не покупает, он никому не нужен. А эти трое как продавались, так и продаются. Годами. Если повезет и автор будет продолжать писать, то есть не запьет, не помрет и не зазвездит, то и десятилетиями. Покойный Грицук не был даже в десятке топовых авторов. Вот в фэнтези он в десятку входил. А зачем тебе он нужен, Миша?
Глебов к этому вопросу был готов.
– Помнишь, по Первому каналу показали программу про него? Ну, сразу после его смерти?
– Помню, конечно.
– Там был его племянник или кто-то из родственников, и на вопрос, что теперь будет с правами, он тогда так и не ответил. Вот я и хочу договоры поднять и посмотреть, кто его правопреемник. Ты же собираешься его издавать, да?
– Собираюсь, – сказал Чермак. – Он как помер, так стал продаваться лучше! Оно и понятно, в Интернете столько слухов о его смерти, да еще Первый канал масла в огонь подлил, и эта разоблачительная книга тоже! Я даже расстроился, что не я ее издал. Говорят, тираж весь смели после той программы!
– По судам бы нас затаскали, если бы ты ее издал! Не издал, и молодец! А договоры придется поднимать. Ты отчисления кому будешь платить?..
Издатель изучающе смотрел на адвоката. Глебов кивнул:
– Вот то-то и оно. Хорошо бы знать, что там написано, в этих договорах, и есть ли, к примеру, у этого Грицука завещание. Наверняка есть! Он все время приготовлялся к собственной героической смерти и говорил нам, что не сегодня-завтра его отправят на тот свет.
– Говорил, – согласился Чермак, подумал и добавил бабьим тоном: – О-ох, грехи наши тяжкие!.. Договоры тебе, значит?.. Хорошо, я найду. Было бы замечательно, если бы отчислений вообще никаких платить не пришлось. Так может быть, Михаил Алексеевич?
– Нужно посмотреть бумаги и завещание. Но особенно не обольщайся, Ярослав. Все уже давно грамотные, программу «Час суда» смотрят, все знают, что любые финансовые дела необходимо оформлять. Тем более что этот твой Евгений Иванович был не малограмотный тульский самородок, а чиновник! Он ведь был чиновник?
– А хрен его знает, кто он был. – Чермак выбрался из-за стола, потянулся, так что затрещала в швах белая рубаха, распахнул дверь в коридор и заорал: – Света!!
Никто не отозвался.
– Вроде бы в прошлом какой-то чиновник, но он уже много лет пописывал романчики и никакими делами больше не занимался.
– А откуда у него такой странный псевдоним – Б. Ар-Баросса?
– Я не помню, честно, Миш! Или Светка, что ли, придумала!.. У нас тогда работали три человека, и Светка в том числе. Она и придумала, точно! Ты можешь у нее спросить, она все помнит, она в издательстве с первого дня.
Чермак дошел было до своего кресла, примерился усесться, но не стал, вернулся к двери, распахнул ее и опять заорал:
– Света!!
Никто не отозвался.
– Куда девалась, непонятно!
– Ярослав, – быстро сказал Глебов, – если она сейчас найдется, я с ней прямо и поговорю. Может быть, она сразу найдет договоры. Наверняка они есть у нее в компьютере.
– Нет у нее никаких договоров в компьютере. Все договоры с авторами в редакциях. Грицук был во второй редакции, значит, и договоры там же! Но она завтра проконтролирует, и редактор тебе все перешлет. А говорить – говори, сколько хочешь! Хотя на твоем месте я от разговоров давно перешел бы…
В дверь осторожно поскреблись:
– Ярослав, ты меня звал?
– Пять раз звал! Где тебя носит?!
– Я никогда не ухожу без телефона. Если я тебе нужна, ты просто набери номер и скажи мне, в чем дело. Ты же знаешь!
– Кофе свари, – произнес Чермак тоном сварливой свекрови, которая учит невестку жизни. – Видишь, Глебов приехал! Поздоровайся с ним, вежливая ты моя!
Глебов поднялся. Он вообще всегда был исключительно галантен, только вот в присутствии этой самой секретарши все напрочь вылетало у него из головы.
Это не может так продолжаться. Он ненавидит неопределенные положения. Он должен как можно быстрее во всем разобраться.
– Здравствуйте, Михаил Алексеевич.
– Здравствуйте, Света. Я бы хотел с вами… поговорить.
Она посмотрела на него с таким удивлением, как будто он сообщил ей, что с завтрашнего дня издательство – исключительно в юридических целях! – переезжает на остров Маврикий!
– Свет, ступай побеседуй с ним! Что ты так смотришь?
– Нет, ничего, все в порядке. А как же кофе? Может быть, все-таки сварить?
– Да не съест он тебя, что ты так перепугалась?! Михаил Алексеевич, запугали вы мою боевую подругу до смерти! У господина Глебова несколько вопросов, чисто технических!