– Ничего нового?
Долгов пожал плечами.
– Да пока ничего.
– Вы не волнуйтесь, Дмитрий Евгеньевич! Как-нибудь все образуется!
– Как-нибудь не образуется, – сказал Долгов, улыбаясь. – Нужно что-то придумать, чтобы образовалось. Но я постараюсь.
– Да вы уж постарайтесь, – она улыбнулась в ответ. – Но я вам говорю совершенно точно: все будет хорошо!
Он ушел из реанимации в свой кабинет, где давно все привели в порядок.
Главврач тогда настойчиво объяснял приехавшим из дежурной части милицейским, что ничего особенного не происходит – ну, упала девушка, разбила голову, работает много или, может, эфиру нанюхалась!.. То, что никакого эфира у них и в помине не было и с ним сто лет никто не работает, милицейских не слишком интересовало. Заявление подавать было некому – родители медсестры жили в каком-то далеком городе и ничего о происшествии не знали, а главврач про заявление и слышать не хотел, твердил одно – упала, ударилась, нанюхалась, заработалась, а может, экзамены сдавала, ночку-другую посидела, и готово дело!..
Так и уехали милицейские ни с чем, остался один Долгов!.. Ей-богу, он предпочел бы, чтобы этим делом занималась милиция!
Он вернулся в кабинет, сел за стол и в который раз с тоской огляделся по сторонам. Весь кабинет – пять метров. Стол, а на столе компьютер. Три стула. Шкаф, в котором ничего не помещалось. Кушетка впритык к шкафу. На двери с обратной стороны несколько халатов и зеленая хирургическая «пижама». Когда Долгов сидел за столом, а дверь была закрыта, взглядом он все время упирался в эту «пижаму».
Смотреть на нее было приятно – она напоминала о работе и еще о том, как он первый раз поехал за границу, в Бельгию. Абельман спровадил его учиться. В московской больнице, где тогда работал Долгов, «пижам» этих не было, и вообще это был страшный дефицит и определенный шик – оперировать в такой «пижаме». У Долгова была одна, подходящая ему по размеру, ибо все другие, даже если их удавалось достать, были ему катастрофически малы. Прикрывали только грудь, а на спине уже не сходились. Шевелиться в них он не мог, а хирургу, как известно, нужна некоторая свобода действий. Ту самую, подходящую по размеру, он берег, как неимущий жених бережет свадебный костюм, таскал ее за собой из больницы в больницу, следил, чтоб никто не попер, в общем, был ею крайне озабочен.
Каково же было его изумление, когда выяснилось, что в медицинском центре в Брюсселе, где он учился, эти «пижамы» лежат просто так, в огромном, до потолка шкафу в предоперационном помещении! Их было до черта, всех размеров, они и сложены были по размерам, как в магазине – вот S, вот L, а вот XXXL, то, что нужно Долгову! Врачи выходили из операционной, снимали «пижамы» и швыряли их как попало, чтобы назавтра достать из шкафа стерильную и подходящую по размеру!..
И Долгов стал строить планы, как ему украсть хотя бы одну. Конечно, две было бы лучше, но хотя бы одну! Он все разрабатывал стратегию, как он пойдет «на дело», то есть воровать «пижаму». Можно ведь сделать вид, что он просто позабыл ее снять после операции, и переодеться в туалете, а «пижаму» затолкать в портфель! Он даже предпринимал некоторые маневры, и все ему было стыдно, неловко, и чувствовал он себя ужасно.
Украсть он не смог.
Когда пришло время улетать, он мрачно спросил миловидную даму-куратора, работавшую с ним, можно ли ему забрать «пижаму» с собой. Ну, как сувенир!..
К счастью, она не поняла его. Он сгорел бы со стыда, если бы она догадалась, что «русский доктор» хочет забрать «пижаму», потому что в русской больнице хирургических костюмов просто нет!.. Она поняла его по-своему. На кармашке «пижамы» была вышита эмблема медицинского центра, в котором они учились, и это спасло Долгова от позора!
– О, конечно! – воскликнула дама приветливо. – Наш центр – один из старейших в Европе! Мы гордимся тем, что здесь училось не одно поколение хирургов!
Она распахнула шкаф и пригласила Долгова выбрать.
– Сколько вам нужно, доктор? Наверное, всем вашим друзьям-врачам, которым не посчастливилось проходить здесь обучение, будет приятно получить небольшой сувенир с символикой именно этого медицинского центра!
Долгов, красный, как рак, схватил три «пижамы» – размер XXXL! – невнятно поблагодарил, выскочил в коридор и вытер пот со лба.
Лучше бы украл, ей-богу!..
Одну он тогда подарил Абельману, а остальные приберег для себя, и они служили ему верой и правдой много лет!
«Пижама» висела на двери, один рукав завернулся – он очень спешил, когда стягивал ее с себя, – и ему казалось, что она тоже осуждает его за то, что все так ужасно вышло.
И Екатерина Львовна в реанимации, и писатель помер, и его больных оперируют теперь какие-то совершенно другие люди!..
В дверь легонько постучали, и заглянул Костя Хромов.
– Сидите, Дмитрий Евгеньевич? – грозно спросил он.
Долгов посмотрел на него и ничего не ответил.
– Тут по твою душу какие-то курсанты с кафедры приходили. Я не знаю, ты им назначал или нет! Ну, они потоптались и ушли. Я сказал, что не знаю, когда ты будешь!
Долгов опять ничего не ответил. Костя его раздражал – хотя бы тем, что Терентьев обещал передать ему долговских больных!..
– Катька-то очухалась? – спросил Хромов.
– Нет пока. Мария Георгиевна ее отключила от сознания, ты же понимаешь!
Хромов вошел окончательно, а то все в дверях маялся, сел и вытянул длинные ноги, которые сразу оказались под столом Дмитрия Евгеньевича.
– И кто, зачем, почему – ничего не известно, да?
Долгов пожал плечами.
– Хотел бы я знать, что она в кабинете делала так поздно, – сказал он задумчиво. – Чего ее сюда понесло ночью! И день был не ее, и разошлись все к тому времени, кроме дежурных. Да и я бы не приехал, если бы…
Он не приехал бы, если б кто-нибудь ждал его дома или еще где-нибудь кто-нибудь ждал! Но его никто и нигде не ждал, и он приволокся в больницу и нашел Екатерину Львовну с размозженной головой. Если бы он не приехал, она бы до утра не дожила, вот как!..
– Ну, подожди, – сказал Костя сочувственно. – Она в себя придет и все тебе расскажет. И зачем в кабинет пришла, и почему так поздно, и кто ее по голове шарахнул! И, главное, чем! Здесь ничего такого нет, чем можно было бы шарахнуть?..
Долгов покачал головой.
– Значит, этот, который шарахнул, то, чем бил, с собой принес, – продолжал Костя весело. – Ну, я тебе скажу, история!.. Никогда не думал, что в нашей тихой-спокойной больничке такие страсти кипеть могут! И, главное, за что Василий Петрович на тебя-то наехал?! Ты-то тут при чем?!