– Мы уже там были, продолжайте, пожалуйста.
– Он наш завхоз, а ночным охранником подрабатывает, он ведь на пенсии уже, так что деньги не лишние, понимаете?
– Где он живет? Вы знаете его адрес?
– Да, конечно, у него квартира однокомнатная на Таганке, я могу показать дом, подвозил его несколько раз, а точный адрес – у нас в компьютере, в бухгалтерии...
– Хорошо, хорошо, – Белоручка кивнула одному из коллег. – Надо вызвать срочно кого-то из бухгалтерии, найдите в списке телефон, пусть тоже едет сюда.
– Звоните Бегловой Раисе Захаровне, она имеет доступ к компьютеру и бухгалтерским документам, – Мартов похлопал себя по карманам. – Черт, сигареты в машине оставил... Я Сан Саныча видел утром, точнее где-то после одиннадцати, я уже в аэропорт торопился, мы столкнулись с ним здесь, в фойе, и я обрадовался, потому что... Короче говоря, мне вдруг позвонили из пожарной инспекции – у нас зимой еще конфликт был, приходили, проверяли, грозили театр временно закрыть, ну мы, конечно, все нарушения устранили, ну почти все... И я никак не мог их встретить из-за Марка Говорунова, понимаете, он с крупной суммой денег ехал, я обязан был его сопроводить. А с пожарной инспекцией сами знаете – говорить трудно, и поручить такое дело некому было, кроме Сан Саныча, и, когда он сказал, что все, мол, Константин, не беспокойся – решим этот вопрос, у меня прямо камень с души свалился.
– Так, а когда должна была явиться эта инспекция?
– После обеда, они сказали: «С двух часов ждите».
– Хорошо, это мы тоже проверим. Колобердяев, когда вы говорили с ним... вел себя обычно или, может, чем-то обеспокоен был, встревожен?
– Да нет, все как обычно. В хорошем настроении. На жару только жаловался.
– А театр когда закрывается, во сколько персонал домой уходит?
– В сезон в дни представлений обычно в половине второго ночи. Но сейчас труппа на гастролях, поэтому уже в одиннадцать здесь никого, кроме охранника.
– Мы в здании камер не увидели.
– А их нет у нас, пока еще не приобрели такое оборудование.
– Театр ваш недавно отремонтирован, да?
– У нас собственник сменился два года назад. То есть... я сам здесь два года работаю, к этому хозяину в общем-то и нанялся.
– Когда Колобердяев дежурил, он обычно закрывал все двери в театре?
– Конечно, здание большое, главный вход. Потом еще есть служебный, запасные выходы.
– Ключи всегда только у охранника?
– Нет, не только, еще во вневедомственной охране на пульте, так у нас по договору. И еще запасные есть.
– И у кого они, эти запасные?
– У меня. Я привез, там, в машине, я же думал, что пожар в театре... Скажите, а как его убили?
– На него напали, на бульваре. Задушили.
– На бульваре? А зачем он туда пошел ночью?
«И опять он задает наш вопрос, – подумала Катя. – Ах, парень, спроси что полегче...»
– А с кем он жил? Он семейный? – вопросом ответила капитан Белоручка.
– Да... то есть нет, понимаете, насколько я знаю... они довольно долго жили с женой, а потом разошлись, разъехались, даже квартиру разменяли.
– А почему?
– Ну, я сплетни-то особо не собирал... мало ли, почему люди расходятся.
– Пожалуйста, если что-то вам известно – скажите, нам все сведения сейчас необходимы, – Лиля Белоручка была вежливой и строгой, даже тон ее, даже строй речи изменился.
– Они долго жили за границей, он работал в МИДе.
– В МИДе?
– Ну да, он так говорил, он работал в посольстве нашем за границей – по хозяйственной части, и жена его привыкла к определенному укладу, а потом уклад изменился, пенсия... ну и разные проблемы, возраст... Немного стал злоупотреблять, и всего этого оказалось достаточно, чтобы... короче, она его бросила. Но официально, кажется, они не разошлись.
– А где живет его жена?
– Этого я не знаю.
– А дети у них есть?
– Нет, детей нет, и это не добавляло радости к общей грустной картине, вы понимаете? Но он был хороший, честный человек, отличный работник. Вы видели наш зрительный зал? Кресла... это он их заказывал, доставал. А потом вся эта катавасия с пожарной инспекцией... ведь он и тут все умел уладить, как надо. Я всегда был спокоен, когда Сан Саныч находился в театре, на него можно положиться во всем.
– Простите, а он сильно пил? – спросила капитан Белоручка.
– Нет... он всегда соображал, сколько пить и где, – Мартов, видимо, не желал говорить о покойнике ничего порочащего. – Он человек старой закалки. Послушать его, так ему в посольстве, мало что он всего лишь завхозом там был, Министерство иностранных дел особые поручения давало. Понимаете, особые. А таких людей со всех сторон проверяют, среди них запойных не водится.
После разговора с Мартовым вернулись на бульвар. Оперативники остались в театре связываться с бухгалтером и узнавать домашний адрес потерпевшего. У ограды бульвара Катя увидела «труповозку», санитары вместе с патрульными катили носилки, где лежал черный пластиковый мешок.
Саркофаг на молнии...
Вот и все...
– Одежду его после осмотра я заберу, – сказала Лиля Белоручка. – В кримлаборатории с ней поработаем, с манекеном. Вообще что-то совершенно не ясна сама картина нападения.
– Зато материала достаточно для исследований, – бодро повторил эксперт Сиваков, нагруженный оборудованием, он как раз направлялся к зданию театра. – Кто бы это ни был, он изрядно наследил. Ладно, здесь все закончил, теперь займусь помещением, как вы и просили, Лилия Ивановна.
– С графологической торопиться не надо, почерк нам пока все равно ничего не даст, интереснее сам текст.
Катя посмотрела на капитана Белоручку: ТЕКСТ. Она сказала – текст, а это может означать только одно. Та бумага в руках следователя прокуратуры...
– Лиля, что там было...
– Подожди, извини, – капитан Белоручка подошла к коллегам, и они стали тихо о чем-то совещаться.
Катя подняла голову – перестало капать, темный треугольник неба между домами начал сереть. Утро... Вот и утро... Какое оно здесь, на бульварах?
Мимо ограды, ревя мощным мотором, промчался «Порше» с открытым верхом, не обращая внимания на милицейские машины, рванул было в сторону Сивцева Вражка, а потом резко замедлил ход. Катя усмехнулась – гуляка клубный, наконец-то дошло, что здесь что-то стряслось, что-то не так, а то все мимо, мимо – бездумно и прытко.
«Порше» медленно ехал мимо «труповозки», куда санитары как раз загружали носилки с мертвецом. Катя попыталась разглядеть водителя, нет, темно, отсюда, с бульвара, не увидеть. И вообще... как тут, на бульваре, обстановка? Что-то сначала показалось такое... неуловимое, не выразимое словами. Надо вернуться сюда днем, пройтись, посмотреть, вон сколько домов, и все окнами сюда... Пусть в поздний час, когда произошло нападение, на аллее не было прохожих, но, может, из окон кто что видел подозрительное, а потом еще...