Эх, хороша была командировка с Натусей на теплоходе! Звезды сияли, на воде было уже тепло, несмотря на то что лето только началось. Коля, втянув живот, мужественно балансировал на вышке, привлекая благосклонное Натусино внимание, а потом ласточкой кидался в бассейн и однажды сильно зашиб живот и то, что ниже, чуть не до слез. Натуся оказалась девахой простецкой и без глупостей — опрокидывала джин с тоником, резалась в картишки с соседями по столу, к ужину выходила в прозрачной маечке, белых брючках и на шпильках, волосы собраны в хвост. Теплоход представлялся ей райской обителью, а Коля Саньков повелителем этой обители, суть господом богом. Он шикарно заказывал коктейли, носил белые джинсы, поигрывал в пинг-понг с теплоходными жиголо, знал множество анекдотов и умел их рассказывать, бросался с бортика в бассейн, на ужине заказывал музыкантам песню «Ах, какая женщина!..» и элегантно приглашал Натусю танцевать. А по вечерам они бродили по палубе, целовались в шезлонгах, смотрели на звезды и подставляли пылающие лица волжскому ветру.
Не жизнь, а просто праздник какой-то!..
И как все ужасно закончилось — гадкими фотографиями, истерикой жены и криками «пошел вон!». Жизнь вообще очень подлая штука!..
Коля постоял, прислушиваясь, а потом с тоской взглянул на кучу вещей. И что дальше?.. Ну, найдет он сумку, ну, попихает в нее шмотки, а потом что? Кухню пополам, детей об стенку и тапочки в окно? Самое главное, он совсем не чувствовал себя виноватым и был страшно зол на ту сволочь, что сделала снимки, да еще прислала их жене! Главное, зачем прислала-то? Ладно бы, угрозы разоблачения и требования денег, так ведь нет этого ничего!
Из коридора послышался какой-то шум, и в спальню влетела жена с той самой сумкой, которую он не знал где взять.
— Вот тебе, Колечка, котомка твоя, давай, собирайся и проваливай с глаз моих!
Не глядя, она сгребла с кровати накиданные им вещи — за ними потащилось и одеяло — и стала ожесточенно запихивать в сумку.
— Ты.., подожди, — попросил он жалобно. — Ты.., это.., ты все не так поняла…
— Я?! Я не так поняла?! Фотки со шлюхой я не рассмотрела?! Или ты с ней в кровати синхронным плаваньем занимался?! Я думала, у меня муж есть, а ты мне больше не муж! Ты подлец, и душа у тебя подлая!..
— Да нет… — забормотал он. Она отшвырнула пододеяльник, который лез в сумку, дернула его, раздался треск. — Просто.., это не то, что ты думаешь…
— Просто тебе деваться некуда, урод проклятый! Вот ты и ноешь теперь! Ноет он! А вот это ты видел?! — Она выдернула руку из сумки и сунула ему под нос фигу, сложенную из неухоженных красных пальцев. Фига была так близко, что он отшатнулся. — Раньше надо было думать, когда ты всяких шлюх трахал, а сейчас поздно! Убирайся вон из моего дома, и чтобы духу твоего тут не было!..
В два счета она набила сумку, скинула ее на пол, уселась верхом и затянула «молнию», а потом пинками погнала баул к двери. Сумка ползла, зацепившись за ковер, и ковер постепенно собирался неровными складками.
Собственно, эти складки — последнее, что осталось в голове у Коли Санькова, где все тоже пошло складками, и он вдруг осознал себя во дворе родной многоэтажки, на лавочке, сумка стоит рядом, в пыли, и из кособокой урны тянет тленом.
Трясущейся рукой он вытер мокрый, холодный лоб и огляделся.
И куда теперь?.. И что теперь?..
В голове неотвязно крутилась подлая и неуместная мыслишка, которую все повторяла его зараза-жена, — раньше нужно было думать! — но эту мыслишку он отверг. Как это он мог думать раньше, когда Натуся была столь неотразима! А до Натуси Танюша была хороша, а до Танюши, кажется, Надюша, а может. Катюша. Думать раньше — значит, лишить себя всех жизненных удовольствий, заранее и навсегда, а как такое возможно?!
К Натусе поехать нет никакой возможности — она не примет, а если вдруг примет, еще хуже!.. Тогда на ней придется жениться, значит, разводиться со старой женой, а как же ребенок?! Он, Коля Саньков, живет ради ребенка, это всем известно!
И.., лень.
Новая жена, новые хлопоты. Новые родственники, новые бигуди в раковине, новые чашки на кухне, да и сама кухня, выходит, новая! А где ее взять?! Придется снимать углы.
Коля Саньков, который в родном отеле руководил «лагидж-боями», то есть специальными людьми, что таскают чемоданы приезжающих и отъезжающих, а заодно и грузчиками, не хотел никаких таких проблем. Они его пугали.
— Ты чего сидишь, мужик? — вдруг спросил кто-то рядом. — Да еще с портфелем! — «Портфель» было произнесено с ударением на первый слог. — Ночевать, что ль, негде? Приезжий? Или жинка выгнала?
Коля осторожно повернул голову и посмотрел. Рядом с ним на лавочку пристроился обыкновенный мужичонка в полосатой майке и зеркальных очках. Мужичонка крутил на пальце ключи от машины. Ключи вдруг сорвались, бухнулись в пыль рядом с его сумкой.
— А, чтобы тебя!.. — пробормотал мужичонка, поднял ключи и вытер руку о джинсы.
— Бабы, они такие, — продолжал он как ни в чем не бывало, и опять стал крутить ключи. — Они порождение сатаны, сказано в Писании!
Коля подпер рукой голову, в которой вертелись жернова, били отбойные молотки и несколько подъемных кранов все время роняли бетонные плиты, и ничего не ответил за неимением сил.
— Может, выпьешь со мной? — вдруг с надеждой поинтересовался мужик. — А то ведь у меня дома тоже змея подколодная затаилась, идти неохота, а выпить не с кем!
Коля Саньков отнял пальцы от воспаленных глаз и покосился на мужичонку. Даже это движение доставило ему невыразимые муки.
— Давай, мужик! — подбодрил тот. — Я же вижу, маятно тебе! Пойдем, полечимся! У меня и машина тут рядышком, а на проспекте пивняк зашибенный, бар «У Муслима» называется, знаешь?
Коля пожал плечами. Ему было все равно, лишь бы «полечиться», а мужичонка предлагал простой и действенный способ.
— Ну давай, давай, а там, может, придумается чего! Может, у меня переночуешь, а жинка одумается! Много ли им, бабам, надо! Волос долгий, ум короткий, она к утру и не вспомнит, из-за чего на тебя вызверилась! Ух, сатанинское отродье!..
— У меня деньги есть, — прохрипел Коля, судорожно пытаясь вспомнить, есть или нет, — я тебе заплачу!
Мужичонка махнул рукой:
— Да я и сам нынче при деньгах! Нам получку выдали, на службе-то! Только зачем я всю получку той змее подколодной понесу, что у меня в дому угнездилась! Сейчас мы ее с тобой на двоих-то!.. Хоть чего-нибудь себе, уж того, что я выпью, она у меня не отнимет!
И он хрипло засмеялся над такой своей шуткой.
— Вставай, вставай, пошли!..