– Приди в себя, ты мне нужен. Ты ведь был там, так?
– Т-так точно, – Журчалов понюхал нашатырь и закашлял.
– От начала до конца?
– О-оппоздал маленько, дела, у нас в городе проблемы с канализацией, ремонт…
– Черт с ней с канализацией, ты мне объясни коротко – что, где, когда.
– Юбилей – банкет в ресторане «Речной», у них там специальная площадка на берегу. Все чин-чинарем сначала, выпили. Гостей они уйму позвали, я и половины не знаю – все приезжие, кто дела вел с Архиповым. А теперь вот к матери его явились на семидесятилетие. Значит, выпили, закусили, расслабились. Я коротко от лица администрации города поздравил, семья уважаемая. Снова выпивали, закусывали – все как обычно. И вдруг этот крик… меня как током ударило.
– Эту девушку погибшую, как ее… Гертруда Архипова, сюда привезли на «Скорой»?
– Да, в больницу, только… короче, в морге она уже.
– Надо было там тело оставить, ты куда смотрел, мэр? Ты ж бывший опер, что, не соображаешь? Работать по таким делам разучился?
– Да я… видишь, какой, ну выпили, расслабились, кто ж знал, что этим вот все закончится? Старуха Архипова теперь умрет, и девушки тоже.
– Сколько лет остальным потерпевшим? – спросила Катя мэра.
– Это… самой Адель Захаровне семьдесят, я ж сказал, а девчонки – пацанки еще. Одной семнадцать, второй четырнадцать, Гертруда самая старшая – ей девятнадцать, она конкурс у нас выиграла городской. Королева красоты. Ох, мать честная, что ж они сотворили-то с ними? – Мэр Журчалов стиснул ватку с нашатырем в увесистом кулаке. – Ведь знаю я, чьих рук это дело! И убийство-то трехлетней давности, только мы с тобой, Федя, не доказали. А потом та история на Кипре. И вот вам продолжение. Надо ехать прямо сейчас, что ж ты стоишь, езжай, арестуй их!
– На каких основаниях? – спросил Гущин. – Мы даже не знаем точно, что произошло. Я от тебя, пьяного черта, информации никак не могу добиться. Трезвей быстрее!
Катя слушала сей непонятный пока ей диалог двух бывших коллег, один из которых теперь стал главой Электрогорска, очень внимательно.
Ничего, позже разберемся. А сейчас самое главное…
– Труп в морге, осмотрим позже, сейчас туда, на место. Журчалов дорогу покажет, – полковник Гущин начал звонить в местный розыск и дежурному по отделу – все как обычно: наряды полицейских для оцепления места происшествия, команда экспертов.
– Здешним криминалистам одним не справиться, вызывайте из Главка.
Час закатный давно сменился сумерками. Начинало темнеть.
Когда уже садились в машины, стали свидетелями сцены: из приемного покоя выбежала темноволосая женщина в великолепном вечернем платье лазурного цвета, ее догнал высокий парень в темном костюме. Женщина рыдала, билась в истерике. Парень неловко, но очень решительно сгреб ее в объятия, что-то говорил, тихо внушал, но женщина начала вырываться, кричать:
– Дай мне пистолет, я прикончу их всех!
Парень, завидев полицейских, потащил ее к машине.
– А ведь я узнал ее, – сказал Гущин. – Это вдова Бориса Архипова, мы ее тогда допрашивали.
Вечерний Электрогорск явил себя Кате, когда они ехали на место происшествия, как смазанное пятно, некий абстрактный пейзаж – вот краской плеснули серой на холст, потом добавили несколько мазков ядовито-желтой.
Стены…
Фонари…
И вновь как звонкое, лязгающее видение на темной улице – ярко освещенный пустой трамвай.
На берегу у ресторана «Речной», однако, кипела жизнь. Разорение и хаос на месте бывшего пышного банкета. Иллюминация все еще горела, и в рубиновых, изумрудных и оранжевых огнях светодиодов картина места происшествия выглядела пугающе бестолково.
Официанты и рабочие столичной кайтеринг-фирмы под липами завели жестокую перепалку с прибывшими полицейскими.
– Нам надо собирать оборудование, это собственность фирмы. Все это лишь арендовано заказчиком для проведения банкета. Как это, мы должны тут все оставить?! Бросить? На каком основании?
– До выяснения обстоятельств происшествия!
– Что же это, мы тут ночь целую с вами должны торчать? Нам еще в Москву возвращаться! Нет у вас никаких полномочий нас тут задерживать и конфисковывать имущество фирмы!
Полковник Гущин, выйдя из машины, с ходу вмешался в перепалку. Катя слышала его зычный бас – в оные моменты полковник мог быть суровым, как полководец на поле битвы.
Катя огляделась – да, они явились сюда вовремя. Еще бы полчаса задержки, и тут вообще бы все убрали.
Часть столов и полосатых тентов-шатров еще оставалось, но в основном мебель уже была отнесена к фургонам, рабочие разбирали ее и грузили. Грязная посуда, собранная со столов, заполняла металлические тележки на колесах и контейнеры.
Контейнер тарелок…
Контейнер бокалов…
Использованные столовые приборы в коробках.
Корзины с мятыми, испачканными пятнами скатертями.
Один из еще не убранных столов под липой в форме буквы «П» окружали плетеные кресла. Несколько кресел – на траве, словно их опрокинули в спешке. Скатерть съехала, на земле осколки посуды.
Катя осторожно обошла разоренный стол. Сколько мусора валяется… К уборке территории сотрудники ресторана еще не приступали, и это уже хорошо.
Да, бригаде экспертов тут пахать и пахать.
Катя считала, что еще не все здесь, на месте, потеряно, еще можно что-то найти, какие-то улики – не все собрано, скомкано, запихано в контейнеры, истоптано и разбито.
Но полковник Гущин, оглядев место бывшего банкета, в гневе обернулся к Журчалову, нетвердо стоявшему на ногах.
– Зачем тебя с ними в больницу понесло, а? Ты здесь должен был остаться, вызвать опергруппу сразу.
– Я сразу тебе и начал звонить, искать через дежурного, я знал, что вы в городе по этому майору работаете.
– Да тут невосстановимая картина места происшествия! Вот черт, а свидетели… гости, где все?!
– Уехали, думаю. Все испугались, такие дела… Я сам обалдел, растерялся, как увидел их. Одна в судорогах на траве бьется, вторая тоже на земле траву ногтями царапает, кричит… как же страшно они кричали… А потом все завопили кругом. А старуха Адель, она когда внучек увидела… мы же вместе с ней подбежали… Она вдруг посинела вся, лицо у нее такое сделалось… И она просто рухнула как подкошенная, прямо на стол, скатерть поехала, все долой со стола, я ее и подхватить-то не успел. Повернул на спину, а она уже хрипит, кончается.
– Она пока еще жива, в реанимации, – сказал Гущин. – Где именно это произошло, покажи.
Мэр Журчалов растерянно огляделся.
– А черт его знает. Тут, кажется, все уже убрали. Столы стояли… Вон там под липой, где кресла, сидела она… ну именинница, старуха. Ну и я тоже, как мэр. Тосты провозглашали, здравицы. Потом, как крики услышали, вскочили все.