Элен сразу же отыскала глазами поручика и уселась рядом с ним. Офицеры наперебой ухаживали за ней, но она глядела только на Голицына.
— Послушай, Санин, ну, и когда же мы прочитаем твои репортажи? — хлопнул ротмистр могучей рукой по плечу репортера так, что тот поморщился от боли. — Господа офицеры заждались. Всем не терпится узнать о наших подвигах. А то ведь я тут рассказываю, но мой язык не сравнить с языком такого мастера пера, как ты.
— Да, Аркадий, пора тебе приоткрыть завесу тайны над вашими похождениями, — поддержал ротмистра прапорщик по фамилии Шаблинский.
Репортер, однако, выглядел весьма подавленным.
— Я-то написал отличные репортажи. Это просто настоящая «Одиссея», — сообщил он, — но военная цензура запретила печатать обо всем случившемся. — С этими словами Санин налил себе полный бокал вина и выпил его залпом.
— Не повезло тебе, брат! Ну, тогда хотя бы расскажи, как ты в дамском платье от тевтонов бегал! — хохоча, закричал Кураев. — Сейчас я вам расскажу: вот это был номер!
Рассказ, зазвучавший из уст офицера, явно относился к тому, о чем Санин упоминать бы не хотел.
— Вот, господа офицеры, подходим мы к ферме бауэра, — говорил ротмистр, лукаво поглядывая на слушающую его компанию, — и думаем, как нам быть дальше.
— Вам не стоит здесь оставаться, — наклонился Голицын к Элен. — Давайте выйдем на улицу.
— Конечно, — радостно согласилась француженка, глаза ее радостно заблестели.
Она легко поднялась из-за стола. Поручик, совсем не желавший, чтобы она слушала откровения ротмистра о том, как он окрутил сельскую простушку, вместе с девушкой подался к выходу. После душного погребка свежий ветерок показался чудесным.
— Сергей!
— Я же говорил, что мы еще увидимся. — Поручик уверенно обнял девушку. Он целовал ее и уже не смог оторваться от ее уст.
Но романтическая встреча оказалась рекордно короткой. За спиной послышалось деликатное покашливание. Молодые люди обернулись.
— Прошу прощения, господин поручик, но вас срочно требует к себе в штаб генерал-майор Марушевский, — сообщил вестовой, всем своим видом показывая, что дело не терпит отлагательства, а в противном случае он дождался бы окончания затянувшегося поцелуя.
— Прошу прощения, Элен, — развел руками офицер.
— Что поделаешь, война, — вздохнула девушка.