Кремер отпер дверь и вошел. Новых сюрпризов он не опасался – если подкладывают бомбу, не оставляют записок, да и вряд ли они прибегнут к тому же способу, потерпев поражение однажды. Сегодняшнее происшествие на съемке подтверждало это нехитрое умозаключение.
Подняв телефонную трубку, Кремер набрал номер полковника Горецкого.
– А, это ты, – отозвался тот. – Слышал, осваиваешь рискованные трюки?
– Уже знаешь? – хмыкнул Кремер.
– А ты думал… Какие соображения?
– Да это потом, я по другому поводу звоню. Стас, кто такой сталкер?
– Сталкер? – удивился Горецкий. – По-моему, персонаж фильма Тарковского.
– Да нет, фильм здесь ни при чем. Это может быть какая-то профессия, род занятий, возможно, незаконных. Вроде медвежатника и щипача. Или чье-то прозвище, кличка…
Горецкий помолчал, размышляя.
– Сталкер, сталкер… Ничего не приходит в голову. Насчет кличек – это я свяжусь с милицией, проверим, но вряд ли. Чересчур изысканно для уголовников. А зачем это тебе?
– Получил анонимное послание, – сказал Кремер. – Так я жду у телефона…
Он положил трубку, взял записку со стола. Бумага, в какую заворачивают колбасу, затупившийся карандаш, пляшущие буквы – его явно старались навести на мысль, что писал человек, с процессом письма знакомый плохо и пристойных принадлежностей для такового не имеющий. Маргинал, люмпен. А между тем фраза составлена вполне интеллигентно, начинается со слова «если», которое маргинал бы опустил, ни одной орфографической ошибки, и даже запятая на месте. Примечательная записка. Кто написал ее, кто принес – противник или неведомый союзник? Если допустить еще и существование таких союзников, все усложняется до крайности.
Горецкий позвонил через полчаса.
– Уф… Ну и погонял ты меня. В милиции ни о каких сталкерах слыхом не слыхивали, но есть тут у меня один… Удружил. Ты что-нибудь слышал о диггерах?
– Мм… Золотоискатели?
– Может, где-нибудь в Калифорнии золотоискатели, а у нас – люди, изучающие подземную Москву. Это ни для кого не секрет, по телевизору показывают.
– Ну и что?
– А сталкеры – это была такая совершенно свихнувшаяся публика. Их еще называли «черными диггерами». Они совались в такие места, куда уважающий себя диггер носа не покажет. Древние, обвалившиеся тоннели, пещеры чуть ли ни времен Ивана Грозного. Лабиринты, крысиные заповедники – войдешь, не выйдешь. Ходят слухи, что где-то под землей существует поселение, целый город каких-то сектантов, что ли – еще с войны, у них там и дети рождаются… Наши пробовали кое-где копать, но вскоре плюнули. Визгу много, а шерсти мало, как сказал черт, обстригая кошку. А сталкер добрался бы.
– Ты о них говоришь в прошедшем времени.
– Это порода практически вымерла… Может, кто из молодых диггеров и поднимает вновь их знамя, но старые сталкеры ушли, почти все.
Кремер покатал в пальцах сигарету.
– И о таких замечательных людях ничего нет в вашем компьютере?
– В том-то и дело, что есть! – воскликнул Горецкий. – Они там проходят под рубрикой «Диггеры», к тому же это не моя епархия, поэтому я ничего не знал, а вот теперь покопался. Недавно в Москве еще было три сталкера, но один умер от пьянства, второго зарезали в пивбаре. Остался старикашка, под землю давно не ходит… Во всяком случае, по нашим данным.
– Давай адрес, – потребовал Кремер.
– Ты что-то нащупал? – с надеждой спросил полковник.
– Пока не знаю, Стас. Я буду на связи.
Горецкий продиктовал адрес, и разговор был окончен. Кремер задумчиво общипывал края записки. Кем бы ни был ее автор, если он пишет «ищи сталкера», значит, по меньшей мере, догадывается, что Кремер способен его найти. Но как может найти единственного в Москве сталкера иногородний каскадер? А вот, по мнению автора записки, может. Или это проверка? Пусть так, игра зашла уже слишком далеко.
Уже в третий раз Кремер стучал в толстую дубовую дверь замшелого домика, обитую рваной клеенкой. Шаркающие шаги послышались спустя вечность.
В сегодняшних дублях трюка с «Мерседесом» Кремера заменил Игорь Саблин. Такое решение принял Руднев, о чем и сообщил утром по телефону. Он сказал, что если не канаты, так отвалится что-нибудь от вертолета, а нет – винт разлетится на куски. Кремер протестовать не стал. Свободный день его устраивал.
Дверь открыл дядька, одетый в живописный костюм, вполне уместный на огороде, но в столице выглядевший диковато. Стас назвал последнего сталкера старикашкой, но человек на пороге не выглядел старым, скорее изрядно потрепанным жизнью. Глаза с расширенными зрачками без выражения уставились на Кремера.
– Вы сталкер, – произнес тот вместо приветствия.
Бесстрастное выражение на морщинистом лице не изменилось. Сталкер по-прежнему молча смотрел на пришедшего и моргал. Потом он отодвинулся в сторону, что, очевидно, надо было понимать как приглашение в дом.
Кремер вошел в затхлый коридор, уставленный сундуками, наводящими на мысль о скупом рыцаре. В столь же непритязательной комнате, скудно освещенной просачивающимися сквозь пыльные, засиженные мухами стекла покосившихся окон солнечными лучами, хозяин уселся за дощатый стол, продолжая молчать. Кремер прикинул в уме различные варианты начала разговора, но все они были как-то не к месту. И он сыграл ва-банк.
– Мне нужен этот человек, – сказал он и бросил перед хозяином фотографию Шабанова.
Сталкер не отвечал. «Может, глухонемой», – подумал Кремер и добавил:
– Я заплачу.
Щека хозяина дернулась. Ага, слышит. Что ж, попробуем заставить его и заговорить.
– Тысячу долларов. – Кремер мог бы предложить и миллион, там видно будет.
– Нет, – просипел сталкер.
Так, отлично. Диалог завязался, а это уже кое-что.
– Сколько вы хотите? Назовите вашу цену.
– Деньги не нужны, – кратко ответил хозяин.
– Можно обсудить другую форму оплаты. Что вам нужно?
Сталкер пожевал губами. Минуты две он изучал Кремера, словно решая, стоит ли иметь с ним дело, и наконец выдавил два слова:
– Чистый героин.
– Так, отлично, героин. Сколько?
Хозяин снова предался продолжительному размышлению.
– Сто граммов.
– Послушайте, – начал Кремер, – проще договориться о деньгах, и на них вы купите…
– Сто граммов чистого героина, – оборвал сталкер, – и я отведу вас к нему. Если нет – уходите.
– Что ж, хорошо… Вы получите героин.
Выхода не было – пришлось снова обращаться к Горецкому. Три часа спустя Кремер вернулся к дому сталкера с запаянным полиэтиленовым пакетом в кейсе. Дверь оставалась приоткрытой, хозяин сидел за столом в неизменившейся позе. Кремер мог бы пари держать, что сталкер так и не пошевелился за время его отсутствия.