– Значит, он жив, – проговорила Ружана, в ее голосе не чувствовалось радости.
Снаружи послышались крики. На этот раз Иса не спешил выйти сам, послал своих людей. Когда в склад внесли убитого боевика, Омар прикрыл лицо руками.
– Если он на свободе, то почему не пойдет к американцам? Они бы разнесли шайку Исы в один миг. Ждет ночи?
Ружана ничего не ответила.
* * *
Солнечный свет уже погас в отверстии металлической воронки, нависшей над бункером. Почти в полной темноте лишь изредка вспыхивала зажигалка, ее сполох озарял самые отдаленные уголки бетонного куба, а потом рдела одинокая сигарета, распространяя ароматный дым, напоминающий пленникам о свободе.
Николай лежал, закинув руки за голову, рядом с Бруком. Босс сидел, прислушиваясь к звукам, доносившимся снаружи.
– Не придут они сегодня, – сказал охранник, – ложитесь спать.
– Должны прийти, – произнес Брук, – он клюнул на деньги. Я это почувствовал сразу.
– Его деньги – это вы, а нам отсюда никуда не деться.
– Тише… – Брук вскочил, подбежал к запертым воротам, припал глазом к щели.
– Что там такое? – Николай без особой охоты сел.
– Выгружают ящики из самолета, – голос Брука дрогнул.
– Все выгружают?
– Не знаю. Пока носят ящики с автоматами в грузовик.
– Они так и не поняли, что в других ящиках, – проговорил Николай.
– Надеюсь.
Николай запрокинул голову. Вначале он подумал, что ему просто померещилось, будто кто-то ходит по крыше бункера, но вот маленький камешек чиркнул о металлическую воронку и сорвался из отверстия, упал где-то совсем рядом. Николай осторожно продвинулся вперед и, оказавшись под самым отверстием, посмотрел вверх. Решетка, а за ней одинокая звезда в небе. Вот и все, что он увидел. Еще один камешек упал из воронки. На этот раз звук падения услышали и другие.
– Что там такое? – послышался шепот из угла, хоть говорить можно было и в полный голос.
– Эй! – позвал Николай. – Кто там?
На фоне неба показался силуэт – голова, плечи.
– Это я, – послышался сверху голос Бондарева. – Тебя я узнал. А кто у вас теперь главный?
– Как всегда, босс… Брук. – Теперь и Николай узнал Бондарева.
– Где он?
– Здесь. – Подсвечивая зажигалкой, к Николаю подошел Брук, осветил свое лицо.
– Они разгружают самолет.
– Это я и без тебя знаю.
– Пока забирают только стрелковое оружие, но, рано или поздно они поймут, что за снаряды им достались.
– Может быть. Все бегаешь? Того, в самолете, ты лихо убрал. Из-за него Иса здесь наших людей пострелял. Смотри, разозлишь боевиков, – Брук коротко засмеялся. – Лучше решать дело миром. Постараемся забыть взаимные претензии. Действовать теперь надо вместе.
– Для этого и пришел. Я еще одного убрал, – донеслось сверху, – так что скоро Иса может к вам наведаться.
– Вот уж за это – спасибо, – протянул последнее слово торговец оружием, – хорошо, хоть предупредил.
– У меня есть план, – сказал Клим и замолчал, ожидая реакции.
Тут внизу произошло оживление. Раздалось сразу несколько голосов.
– Побега?
– Что предлагаешь?
– Сколько топлива в самолете? – спросил Бондарев.
– До Сирии дотянуть можно, если повезет, то и до Израиля, – прикинул пилот Брука.
– Отойдите от отверстия, – вверху послышался металлический шорох, – сейчас сброшу подарок.
Что-то довольно тяжелое упало в песок. Брук щелкнул зажигалкой. Перед ним лежал «АКМ». Он тут же поднял его, отщелкнул рожок – полный.
– У меня еще один остался, – голос Бондарева звучал глухо, отраженный металлическими стенками воронки. – Когда к вам придут и распахнут ворота, я открою огонь по ним сзади, потом взорвется граната. Тогда и вы стреляйте. Если сделать все правильно, мы их уложим, даже если их будет с десяток. Берем их оружие, освобождаем женщину, американцев и поднимаемся в воздух.
Наступило молчание, которое длилось секунд десять. Первым ответил Брук:
– Согласен. Вместе мы их уничтожим. А там разберемся, я в долгу не останусь.
– Тогда до встречи, я все время буду неподалеку. Куда именно лететь, решим, поднявшись в воздух. – Силуэт Бондарева исчез из зарешеченного отверстия.
Брук оттирал с автомата прилипший песок.
– Странно, что вы согласились, – тихо сказал Николай.
– Почему – странно? – удивился Брук.
– Вы уже решили все уладить с иракцами деньгами, – напомнил охранник о выкупе.
– Зачем платить, если то же самое можно получить даром? – ответил ему Брук.
Николай хлопнул себя ладонью по лбу:
– Я понял. Мы никуда не полетим. Просто освободимся и дождемся американцев, – догадался Николай.
– Может быть, может быть… – пробормотал Брук.
За последний день у торговца оружием веры в американцев и в их порядочность поубавилось. Ничто не могло им потом помешать представить дело так, что это Брук по своей инициативе продал иракцам химическое оружие. Еще один труп – человека с замаранной репутацией, найденный американцами после захвата самолета, – только добавил бы достоверности при новых обстоятельствах. Из исполнителя Брук превратился еще и в свидетеля. Ведь он вовремя не убрался с площадки, оставив после себя мертвых украинских летчиков и немецкого посредника. А по опыту собственных черных сделок он знал – свидетелей убирают. Так что выбор у него оставался небольшой. Или принять предложение Бондарева, или… начать собственную игру.
* * *
Ружана лежала на надувном матрасе, устроившись в уголке склада. От боевиков и других пленников она отгородила себя одеялом, наброшенным на спинки раскладных стульев. Женщине казалось, что прошла уже целая вечность с того времени, как она попала в плен. Пока с ней обращались вполне сносно.
«Еще рассчитывают на выкуп, – подумала она, – но сколько это может тянуться?»
Ей вспомнились истории про заложников, которые довелось видеть в теленовостях. Людей удерживали по нескольку месяцев, перевозили с места на место. И далеко не всех потом отпускали на свободу. Иногда кончалось видеосъемкой казни. От этих мыслей все холодело внутри. И даже приходила шальная мысль, что, чем так мучиться, пусть уже лучше все кончится сразу.
Иса и его ближайшие боевики о чем-то оживленно говорили, расположились они неподалеку. О чем они говорят, Ружана не понимала.
Группа Исы не была военным подразделением в полном смысле этого слова. Все держалось на авторитете главаря, другие взяли в руки оружие и присоединились к нему добровольно. Поэтому, если доходило до трудного решения, его принимали не безоговорочно, могли и поспорить. -… надо уходить этой же ночью, – настаивал Тарик, – забрать оружие и ехать в пустыню, обойдем американские позиции.