– Если бы это приносило пользу. – Генерал хрустнул пальцами. – Союзники спят и видят, как выведут свой контингент из Ирака. А теперь еще оказывается, что никакого химического оружия в распоряжении Саддама не было.
– Война начиналась как превентивная, – напомнил аналитик. – Это был удачный политический ход. Борьба с извергом, готовым отравить полмира, нашла поддержку у населения. Но демократия не устояла перед напором журналистов, раструбивших, что химическое оружие – блеф. Теперь пожинаем плоды прежнего успеха. Если ситуация не изменится, часть союзников покинет коалицию.
– Что вы имеете в виду под «ситуация не изменится»? – осторожно поинтересовался генерал.
– Если мощности по производству или хотя бы само химическое оружие будут обнаружены в Ираке, это даст положительный сдвиг в общественном мнении.
Генерал озадаченно тер подбородок, он привык воевать, а не решать головоломки. Надежды обнаружить запасы запрещенных веществ на территории, подконтрольной американской армии, уже давно покинули его.
– У вас есть определенные сведения?
– Любую ситуацию можно создать искусственно, – напомнил капитан Уэллер.
– Чтобы журналисты потом снова докопались до правды?
– Теперь мы знаем, кого стоит опасаться. Не врага, а своих, – улыбка искривила тонкие губы Томаса Уэллера. – Самая большая опасность – развал коалиции. Саддам перестал быть универсальной угрозой, цементирующей ее. Это как во времена существования СССР – общий враг объединял страны, ориентированные на евроатлантические ценности. С его исчезновением целостная картина мира дала трещину. А кому хочется смотреться в разбитое зеркало?
– Россия практически сдала Ирак, – напомнил генерал.
– Россия – не СССР. Это во-первых, а во-вторых – она не присоединилась к коалиции. Если мы сумеем доказать, что Россия снабжала или снабжает Ирак химическим оружием, ситуация тут же изменится в нашу пользу.
– У вас есть подобная информация?
Капитан с разочарованием посмотрел на генерала.
– Любую ситуацию можно создать искусственно, – повторился он, злясь на несообразительность генерала.
В глазах военного вспыхнуло понимание.
– Спровоцировать?
– Я этого не говорил. Но план, разработанный мной, можно истолковать и таким образом.
– Я не слышал и не желаю слышать о вашем плане, хоть и читал его, – генерал довольно потер руки, – однако мне стала понятна ваша мысль. Если ваш план удастся, ждите повышения. Если же нет, то ничем не смогу помочь, даже если вы угодите под суд. Никто не должен заподозрить, что это спровоцировано нами. Ваши люди надежны?
– Своих людей я и не собираюсь подставлять. Но есть одиозный российский гражданин, которого можно использовать, – Владимир Брук. Он, кстати, объявлен в международный розыск. В остальном будем использовать иностранцев, имевших в свое время отношение к советскому блоку… Даже если операция провалится раньше расчетного времени, у нас будет возможность свалить всю вину на российские спецслужбы.
– Но даже Владимир Брук не должен понимать, что заказ на поставку сделан нами. Проведите игру исключительно через подставных. Кандидатуры уже подобрали?
– Как всегда. Не желаете взглянуть на фотографии? – предложил аналитик.
Генерал убрал со стола руки, словно боялся случайно прикоснуться к фотографиям и оставить на них отпечатки пальцев, однако в глазах его читалось любопытство.
– Предполагается задействовать троих основных участников. – Томас Уэллер раскрыл папку. – Первый из них – Владимир Брук, о нем вы наверняка наслышаны, один из ведущих мировых частных торговцев оружием, выполняет неудобные, с точки зрения международного права, заказы, в том числе и американские. Достоинство Брука в том, что он всеяден. Второй участник…
– Можете не рассказывать ни о втором, ни о третьем, – усмехнулся генерал, – их я узнал по фотографиям. Вы сделали удачный выбор, мне только остается пожелать вам удачи и напомнить, что в случае провала всю вину вам придется взять на себя. И тогда в лучшем случае объявят, что вы продались иракским террористам за деньги. В худшем – исчезните до начала расследования.
– Я не первый год служу в разведке. Надеюсь служить и дальше. Все, что мне понадобится, – деньги и на завершающем этапе взвод морских пехотинцев.
* * *
Кортеж Президента России мчался к полигону. Мелькали за тонированными стеклами замершие на обочинах машины. Изредка над дорогой раздавались грозные окрики, летевшие из динамика головной машины сопровождения:
– Куда лезешь! Водитель синих «Жигулей», прижаться к обочине и остановиться…
«Жигули» тут же прижимались, и водитель, затаив дыхание, ждал, когда пронесется вереница поблескивающих лаком черных машин, над капотом одной из которых трепыхался триколор. А потом еще несколько минут сидел, боясь пошевелиться. За неподчинение – нежелание пропустить колонну – могли и прав лишить. Тут уж ни взяткой не отделаешься, ни отговоришься. И только после того, как все машины трогались, переводил дыхание и водитель синих «Жигулей». О нем никто не вспоминал, никто не стремился его остановить и лишить прав.
За очередным поворотом в хвост президентскому кортежу пристроился заляпанный грязью «Лендровер». Над приспущенным стеклом задней дверцы подрагивали удочки. Машина сопровождения, идущая перед ним, тут же стала сбавлять скорость, вилять, не давая себя обогнать. И тут рация в ее салоне ожила, отозвавшись сдержанным голосом помощника Президента.
– Пусть «Лендровер» следует в колонне, пропустите его перед собой.
– Подтвердите «пропустить "Лендровер".
– Именно так я и сказал.
Водитель машины, замыкающей кортеж, принял вправо, а охранник, опустив стекло, замахал рукой, показывая «Лендроверу», чтобы тот ушел вперед. Клим Бондарев, обгоняя машину президентской охраны, с благодарностью приподнял руку.
– Кто он такой? – вопреки обыкновению спросил водитель-охранник.
Обычно распоряжения руководства не обсуждались ни под каким видом. Он смотрел на заляпанные грязью номера «Лендровера», на густо покрытую брызгами заднюю дверцу, на покачивающиеся удочки.
– Однажды я его видел, – задумчиво произнес охранник, сидевший на заднем сиденье, – в летнюю резиденцию приезжал, на этом самом внедорожнике. С Президентом рыбу ловил.
– Разве Президент – рыбак?
– Что видел, то и говорю.
Кортеж ушел с трассы на узкую, ровно заасфальтированную дорогу с новенькой разметкой, перед поворотом висел щит с предостерегающей надписью «Проезд запрещен». Хоть железные ворота, украшенные золотыми звездами и двуглавыми орлами, были открыты настежь и дорога за ними была ничуть не хуже той, что вела от трассы, кортеж сбавил скорость. Часовой вскинул руку к козырьку и застыл, ему впервые приходилось видеть президентскую машину. Он опустил руку только тогда, когда последний автомобиль миновал ворота, и тут же бросился к телефону – доложить об этом.