Ключников отстегнул магазин, он глухо цокнул по полу. Двое или трое бандитов выскочили в коридор, прогремела длинная очередь из автомата Айдарова, и один из людей Хараева, оглушительно крича, завертелся на полу юлой…
Двое других, не выдержав, побежали по коридору. Разведчики, подняв автоматы, повалили их одиночными выстрелами. Кровью были залиты стены, в воздухе стояла густая смесь из сгоревшего пороха и извести. Дышать было трудно.
– Вперед, – глухо повторил Жулин…
Преодолев коридор, они вырвались из удушливого помещения и оказались снова на первом этаже. Девушка – наверху. Каждый из них мог поклясться, что туда же сейчас следует и Стольников со Жданом. Значит, у них одна дорога…
Когда прапорщик вбегал на лестницу, разделявшую первую половину лестничного пролета, он краем глаза заметил стеклянную дверь с тонированным стеклом. Он отвлекся и был тут же наказан за это…
Еще не понимая, что происходит – в первую минуту ему почему-то показалось, что это ковш экскаватора, – Жулин почувствовал удар по всему телу чудовищной силы и только потом услышал звон стекла и понял, что катится по полу.
Из носа уже текла кровь, и он не мог понять – это нос разбит или ему так отбили внутренности, что поврежден какой-то из органов.
Еще даже не повернувшись к двери, в которую влетел, он уже забыл об экскаваторе. Такому способу входить в квартиру он сам одиннадцать лет назад обучал бойцов «Вымпела», когда его пригласили в штаб-квартиру группы антитеррора для проведения мастер-класса. Жулин объяснял огромным дядям, как правильно выбивать своим телом оконную раму и влетать в помещение на альпинистском снаряжении, причиняя себе минимальный ущерб. И сейчас, поднимаясь с пола и слушая гул в голове, ему подумалось, что это, наверное, один из его учеников.
Отбросив в сторону автомат с помятой ствольной коробкой, Олег, удивляясь тому, почему боевик, бросившийся на него с лестничного пролета, безоружен, врезал гостю ногой в грудину.
Чеченец, огромный, как дом, глухо хрюкнул и отлетел к стене. Весу в нем было никак не меньше ста килограммов, Жулин был на голову ниже его и легче, но все одиннадцать лет изгнания он тренировался. А чем занимался этот слон?..
Не желая больше философствовать, он рывком приблизился к поднимающемуся с пола гостю и мощной двойкой «левый хук – прямой правый» снова повалил амбала к стене.
Не наблюдая в поведении противника ни малейших признаков нокаута, который обязательно должен был случиться, прапорщик сгруппировался и с разворота пробил ногой в скулу живучему мужику.
Тряхнув головой и забрызгав кровью створку разбитой двери, боевик повалился на нее, и остатки стекла посыпались ему на голову.
Еще один хлесткий удар в бок – и Жулин наконец убедился, что противник поплыл. Бандит категорически отказывался терять сознание, однако по всему было видно, что воспринимать действительность адекватно он уже не в состоянии…
Он лежал на животе, упершись лбом в пол, из-под головы его выползала скромная лужица крови. От навалившейся на него ярости Жулин взревел, поднял ногу и обрушил ступню на основание черепа бандита…
Его удивлению не было предела, когда, обхватив затылок огромной ладонью, чех стал подниматься.
Прихватив с пола обломок рамы двери с куском стекла, он с размаху раскрошил ее о затылок своей жертвы. Результат получился такой, как если бы бутылку шампанского разбили о борт спускаемого на воду нового крейсера – рама исчезла из рук прапорщика, рассыпавшись на сотни щепок и осколков. Неблагородно, не по-дворянски, факт. Однако здоровья в его противнике было никак не меньше, чем в нем самом, и, чтобы попытаться остаться в живых, это чужое здоровье нужно было как-то пошатнуть.
Очень уж хотелось посмотреть в глаза этому упрямому бандюку! – светлые, мутные? Жулин знал менее десятка людей, кто выдержал бы такой натиск. Но удивляться далее уже не было времени. Айдаров с Ключниковым ушли далеко вперед, а Жулин не хотел быть от них отрезанным.
С того момента, как его в буквальном смысле вбили в коридор, и до этого мгновения прошло не более десяти секунд. На какое расстояние удалились сержанты за это время?..
Они не ушли далеко.
– Я выдеру тебя, как собаку, – пообещал Ключникову коренастый боевик и по-кавказски резко двинулся на сержанта.
Тот спокойно шел ему навстречу. Мгновение назад Ключников выбил автомат из рук бандита и с разворота ударил по лицу. Вышло неловко, на бегу, пришлось выпустить из рук и свое оружие. Но удар все-таки пришелся точно. С поросшей черной щетиной верхней губы кавказца стекала струйкой кровь из ноздри, но он не обращал на это внимания.
Айдаров в огромное зеркало стены у входа в «обезьянник» видел, как приятель сошелся с бандитом, и, сплюнув сквозь зубы, чуть сменил курс и направился к двоим оставшимся кавказцам.
Он добрался до них, обойдя вмятую дверь, на которой в верхней части вместо стекла была решетка. Через нее запускали конвоиров с арестантами, и эта дверь хранила в себе дурные воспоминания, видимо, так как после штурма она была покорежена от ударов ногами. Он подошел к «своим» бандитам быстрее, чем Ключников приблизился к «своему».
Сжавшись, как пружина, один из кавказцев невидимым движением выбросил вверх ногу.
Движение было молниеносным, раздался лишь хлопок штанины.
Айдаров у самого своего лица перехватил ступню арестанта. Подошва туфли в его руке согнулась, каблук отслоился, раздался хруст кости. А потом мощным ударом ноги двинул по опорной ноге бандита. Подлетев в воздухе и перевернувшись, тот ударился спиной о бетонный пол. Из его легких с резким звуком вылетел воздух.
Татарин повернулся ко второму…
– Я даже не буду вынимать из ножен на голени нож, я тебя удавлю, сука, голыми руками, – пообещал Ключникову боевик.
Ключников ничего не ответил. Сжимая и разжимая кулаки, он пошел по кругу, глядя в центр окружности, которую описывал.
Он не ждал именно такого появления, но был готов ко всему. Он услышал свист железа, трущегося о жесть. И в следующее мгновение ему в лицо полетела какая-то палка. Отбив ее рукой, он хотел схватить убийцу за шею и поблагодарил себя за то, что все-таки помедлил с исполнением. То, что он только что отшвырнул от своего лица, были те самые ножны, из которых вынималось железо. Тонкая заточенная полоска металла, хищно сверкнувшая на солнце, клюнула бы его в глаз, не качни он головой в сторону.
– А говорил – голыми руками? – усмехнулся сержант.
Он посмотрел на заточку. В локоть длиной и отточенная, как игла, она без труда вошла бы и в фанеру, и в масло. Преимущество боевика заключалось в том, что этой пикой он мог орудовать наугад, и шансы на успех были высоки. Коридор – слишком тесное место для выяснения отношений с человеком, таящим надежду проколоть противника.
Бандит так быстро и ловко шил своей иглой пространство за собой, что бывший сержант едва успевал уклоняться.