Две воинственно настроенные и непримиримые силы неуклонно приближались к середине улицы – точке предстоящего эпохального сражения. Однако в последнюю минуту медведица резко свернула в сторону, вломившись в один из ресторанчиков, решив, очевидно, занять круговую оборону и принять бой за баррикадами. Ни минуты не раздумывая, Изольда бросилась за зверем.

– Их же убьют… – Александр растерянно посмотрел на Веронику. Та была спокойна. Даже слишком спокойна для свидетеля такой сцены. В ответ гимнастка только безразлично пожала плечами.

– Я сейчас, – крикнул Александр, бросаясь к выходу. – Вероника, я скоро вернусь, – пообещал он своей возлюбленной и скрылся в гостиничном коридоре.

– Прощай, герой, – с сарказмом тихо прошептала гимнастка и направилась к холодильнику за новой порцией сока. Действие обещало быть увлекательным и довольно продолжительным.

Глава 22

Когда вооруженная турецкими саблями Изольда услышала первые вопли, которые доносились с улиц ночного Лимассола, и бросилась за медведицей, она еще сама толком не знала, зачем ей это надо и почему она это делает. Хоть в руках у девушки и было грозное оружие, но для медведя эти клинки были не страшнее, чем для человека пластмассовые мечи. Хоть Изольда и не относилась к клану дрессировщиков, но принадлежала к цирковой фамилии, все детство и годы обучения провела в цирке, так что о мишках знала не понаслышке. Знала она, например, что даже на охоте убить медведя очень непросто. Знала она, например, что застрелить животное достаточно сложно – густая шерсть и слой подкожного жира не позволяли сразить зверя наповал, а обычно только ранили, приводя косолапого в ярость, от чего охотники сами часто становились жертвой. Ведь убежать от мишки, несмотря на его неуклюжесть, практически невозможно. Двигается он куда быстрее, чем человек, а если добавить то обстоятельство, что хозяин леса прекрасно лазает по деревьям, то скрыться в лесу от него просто нет никакой возможности. Догонит и полакомится нерадивым охотником.

Помнила Изольда и то, как однажды она спросила отца, мол, а как же раньше охотились на бурого гиганта с одной рогатиной? Вразумительного ответа она так и не получила, зато узнала, что если взрослую особь со всей силы шандарахнуть по черепушке, скажем, ломом, то лом погнется, а у медведя даже шишка не вскочит. Что уж тут говорить о хрупких стальных клинках? Ими можно было только поцарапать и разозлить животное. Так что охота в планы ассистентки иллюзиониста не входила.

Не собиралась девушка выступать и в роли храброй укротительницы. Ведь даже такое преданное человеку существо, как собака, и та не подпускает к себе никого, кроме хозяина, что же говорить о диком животном? Да еще пьяном и совершенно непредсказуемом!

И поскольку никакого способа остановить вырвавшегося на волю хищника у Изольды не было, она просто шла за Антоном Павловичем, понимая, что долго разгуливать по городским улицам медведице не дадут, и единственное, что сможет сделать девушка, это удержать войска от кардинальных мер. В том, что на поимку зверя прибудут войска, Изольда не сомневалась, поскольку с первых же своих шагов по темным улицам курорта московская гостья настроила против себя всех, кого только могла.

Вообще-то подвыпившая мохнатая россиянка вела себя достаточно дружелюбно. Ей просто не нравились некоторые вещи, которые ее раздражали. Ну, в самом деле, проходите вы, скажем, мимо припаркованного автомобиля, у которого ни с того ни с сего вдруг начинает дико завывать сигнализация. Нормальный человек от неожиданности отпрянет. Мишка тоже сначала шугался, а потом «разбирался» с этой железной консервной банкой по-своему: переворачивал машину вверх колесами, и если та не унималась, взбирался на нее и подпрыгивал до тех пор, пока лимузин не терял голос. Обычно хватало четырех-пяти подскоков.

И потом, что это у людей за привычка, раскладывать прямо на улице торты, конфеты, булочки в сиропе и сахарной пудре, печенье, консервированные персики и ананасы и загораживать это все какой-то прозрачной преградой? У мишки ведь нет понятия – витрина. Если лежат бесхозные деликатесы, то почему бы ими и не полакомиться? И потом, эти бесконечно орущие люди, которые не понимают, что у медведей тоже может болеть голова!

Так что Антон Павлович в общем-то особо и не хулиганил. Наоборот, как настоящий санитар леса и страж правопорядка, мишка просто пытался сделать так, чтобы на улицах ночного города соблюдались покой и тишина.

Поэтому, завидев завывающий полицейский кортеж, медведица решила, что со всеми сразу чудищами она не справится, и завернула в первый подходящий для укрытия дом.

В помещении этом Антону Павловичу сразу понравилось: играла тихая музыка, за столиками сидело несколько человек, которые при ее появлении не вскочили и не стали метаться и орать: «Майн гот! Русские идут!» Торты стояли прямо на столике, за который с побелевшим лицом присел приятного вида молодой человек в костюме, похожем на костюм ее хозяина-дрессировщика. Опять же, следом за Антоном Павловичем вошла знакомая циркачка, которая за доброту свою приглянулась медведице еще днем.

Не обращая никакого внимания на людей, животное направилось прямиком к сладостям и, урча от удовольствия, стала их пожирать.

– Спокойно, – по-английски обратилась Изольда к посетителям, – спокойно. Это медведица из русского цирка. Сейчас ее заберут, – заверила она клиентов, слыша, как полицейские машины остановились совсем рядом, захлопали дверцы и раздались гортанные крики стражей порядка. Развязка была близка, и не стоило лишний раз раздражать или беспокоить животное, которое с блаженством принялось лопать восточные сладости.

– Девушка, давайте подсаживайтесь к нам, – на чистом русском позвал Изольду один из отдыхающих. – А подруга ваша откуда? – поинтересовался мужчина, указывая на жующего топтыгина.

– Из Москвы, – машинально откликнулась Гальчевская.

– О, Сема, твоя землячка! Давай и ее зови, щас мы ей чего-нибудь закажем. Эй, гарсон! – рявкнул он, и медведица недовольно рыкнула на возмутителя умиротворенности.

– Тише, тише! – Изольда умоляюще сложила руки на груди. – Она не переносит крика, хоть и дрессированная. И потом, она не очень хорошо относится к незнакомым людям. Вы не делайте резких движений, – попросила ассистентка иллюзиониста, – я попробую ее уговорить.

– Молодец, баба, – донеслось от столика вместе с бульканьем наливаемой жидкости. – Медведя на скаку остановит, в горящую избу… так сказать. Понял, Сеня, какая жена тебе надо?

– Так где ж такую найдешь? – посетовал собеседник.

– Вот чудак-человек, прямо перед тобой стоит, а он… – Русские беззаботно вернулись к прерванной бутылке и разговорам.

И вроде бы уютная атмосфера спокойствия снова только-только стала воссоздаваться, как в ресторанчик с треском и криками «Сидеть! Стоять! Лежать!» вломился добрый десяток полицейских. Под прицел были взяты все – и подвыпившая компания русских туристов, и девушка с саблями, и, конечно, русский Винни-Пух.

Такое невежливое отношение хозяев к русским гостям средиземноморского острова медведице явно пришлось не по душе. Она отложила пироги в сторону и, предупреждающе зарычав, поднялась на задние лапы, опершись передними о столешницу одного из столиков. То ли невиданные раньше медвежьи клыки, то ли лезвия-когти так подействовали на полицейских, но они стали менее шумливы и дружно попятились к двери, сгрудившись в кучку, переводя стволы пистолетов с одного русского, на другого.