– Неужто пронесло, Павел Игоревич?
– И постарайтесь никогда не выяснять, мимо чего конкретно вас пронесло, – усмехнулся Михаил. – А теперь о деле. Мы не работаем на людей, которые устроили вам засаду на острове, а также грубо и бесталанно пытались перехватить вас в Мортунде.
– Тогда кто вы такой?
– Я служу у вашего непосредственного работодателя. Давайте обойдемся без имен и названий организаций, хорошо?
– Просто заговор какой-то, – усмехнулся разбитыми губами Газарян. – Вы хоть сами понимаете, что происходит в вашем клубке?
– С трудом, Рудольф Рубенович, – учтиво отозвался Михаил. – Но я не любопытный. У каждого свой собственный фронт работы, своя ответственность и оговоренные пределы компетенции. Ваше счастье, что мы отследили ваш путь, хотя и не успели вмешаться в Мортунде. Вы славно погуляли прошлой ночью; полиция взвинчена, известны ваши приметы – вас ищут в связи с гибелью нескольких мужчин, имеющих фальшивые документы сотрудников российского консульства в Бергене, и хозяйки гостиницы фру Хильды Конгер.
– Это ОНИ ее убили! – возмутился Рудик.
– Полиции сие неизвестно. Даже если докажут, что женщину убили не вы, вам все равно дадут по полной.
– А вы наши ангелы-хранители, – пискнула Оксана, – пришли избавить от этого горя.
– У меня приказ, – раздраженно покосился на девушку Михаил. – Я так понимаю, господа, кроме нас, в этой стране больше некому вытащить вас из дерьма.
– Хорошо, мы слушаем, – вздохнула Штурм.
– Ваше примерное положение было высчитано с точностью до нескольких километров. О пешем прибытии на базу «Гольфзен» двух мужчин и одной женщины сообщили полчаса назад. Человек, стоящий позади вас в очереди к администратору, Павел Игоревич, а также девушка в баре, с которой ваш человек выразил желание познакомиться... – Михаил не удержался от язвительной ухмылки.
– О, божественная Марта! – воскликнул разочарованный Газарян. – Я в шоке. Девушка, с которой мы договорились встретиться в шесть часов вечера после войны, – тайный агент. Поздравляю, Михаил. Но она не русская.
– Этнические корни Марты остались где-то в Эстонии. Агент «безопасной национальности», устроит вас такое объяснение? Затевать с вами потасовку никто не собирался. Было установлено, что на базе, помимо нас, за вами никто не следит. Хотели провести контакт без шума, без кровопролития... – Михаил вынул из кармана носовой платок, протянул мужчине с окровавленным лбом. – Но, видно, не судьба. Нас предупреждали, что вы дикие. Установка следующая, Павел Игоревич. Наши люди и ваш покорный слуга останутся в доме. Примите душ, отдохните. Выезжаем через два часа – прибудет минивэн с номерами полицейского управления Бергена. Пусть они не вводят вас в заблуждение: в этой стране у нас немало друзей. В восемь вечера, – Михаил посмотрел на часы, – мы прибудем на базу НАТО в Урфхарте, где с руководством имеется договоренность. Долго объяснять, на чем она зиждется. Чартерный рейс в Россию назначен на восемь утра; думаю, мы погрузимся на борт без проволочек и препятствий. Это всё, господа. Ожидание не продлится вечность. В отличие от некоторых, мы не ходим путем наибольшего сопротивления.
– Несколько вопросов, Михаил. С какой стати мы должны с вами...
– Вы должны выполнять свои обязанности, – резко перебил Михаил. – Вы подписались на определенную работу и обязаны ее выполнить. Провал операции в Баренцевом море не освобождает вас от дальнейшей работы. Это раз. С вами хочет побеседовать один человек. Это два. Независимо от итогов разговора, вам будет выплачена определенная сумма и предоставлена свобода передвижений, выбора будущего и прочие волеизъявления. – Михаил пожал плечами. – Лично я против вас ничего не имею и зла вам не желаю. Поэтому давайте без вопросов – я все равно не уполномочен давать на них правдивые и исчерпывающие ответы. И отдайте, пожалуйста, пистолет, который почти не выделяется в вашем внутреннем кармане.
Люди Михаила подвернулись как нельзя вовремя: неизвестно, чем закончилась бы эта история. Выбираться из Норвегии следовало быстро. Душ, короткий сон, попытки привести в порядок побывавшую в передрягах одежду. Обещанный микроавтобус с «эксклюзивными» номерами прибыл с пятиминутным опозданием, подъехал окольными тропами к подножию лестницы.
– Да уж, не новый креатив от Готье, – с усмешкой оглядел троицу Михаил перед посадкой на транспорт. – Ничего, в России позаботитесь о себе сами.
«Господствующие высоты» над бунгало оседлали боевики Михаила. Они грозно озирали окрестности. В машину загрузились двое из них – и просидели всю дорогу, почти не шевелясь, и не раскрывая рта. Михаил расположился рядом с водителем, отгородился шторкой и тоже хранил молчание. Ехали с закрытыми окнами – смотреть в окно не разрешалось.
– Я все гадаю, командир, – шептал встревоженный Газарян, – не напоминает ли наша ситуация классическое «из огня да в полымя». У парней приказ – доставить нас живыми. Но куда доставить? Зачем доставить? А что потом? Как-то не похожи мы на носителей чрезвычайно важной информации. Чувствую себя полным дураком.
– Туманов, ты веришь Михаилу? – шептала в другое ухо Оксана. – Мужчина серьезный, но какой-то странный; попробуй разберись, что у него на уме. Тебе не приходит в голову мысль, что в норвежской тюрьме нам бы было спокойнее и комфортнее? Может, рванем отсюда?
– Мы с ними справимся, командир, – шипел, делая невинное лицо, Рудик. – Ты – левого, я – правого. Сделаем, запросто. Шофера – в расход, а уж из Михаила мы вытянем, куда он нас везет. Чует мое встревоженное сердце, что готовят нам застенки гестапо...
Павел сам терялся, путался в противоречиях. Версии, возводимые в голове, разбивались в прах. Он не верил в обещание «полной свободы». Что-то здесь нечисто. Но уезжать с чужбины нужно, а что в этом плане лучше самолета – пусть даже грузового и плохо восприимчивого к воздушным ямам? Туманов бормотал что-то успокаивающее, потом уснул, вверив свою судьбу незнакомым людям. А когда проснулся, за окном была темень, машина стояла, в лицо светил фонарь. Звучала речь на непостижимом норвежском языке. Он сдержал естественный порыв, уткнулся глазами в пол. Переговоры завершились, поднялся шлагбаум. Автобус медленно ехал среди скоплений техники, здоровенных брюхастых самолетов. Дул пронизывающий ветер, и когда выгрузились из машины, мгновенно промерзли. Климат континентальной Норвегии разительно отличался от климата прибрежной части. У моря зимы мягкие, а в глубине территории сорок градусов мороза – обыденное явление. Туманова подтолкнули в спину (уж не прикладом ли?), кто-то гаркнул что-то непереводимое; он натянул шапку на уши и побежал к трапу грузового «Ил-76». Летать на этих убийственных «товарняках» было не в новинку.
Перегороженный закуток, забитый грузом отсек – явно не из пластика и дерева. Отношения России с атлантическим альянсом были сложные, противоречивые, что не исключало совместных дел. Пришлось довольствоваться грудой мешковины и сидеть на полу. Целую вечность ждали взлета, потом летели – долго, муторно. Ночь была кошмаром, исполненным пыток и страданий. Временами кто-то из спецназовцев приходил в себя, смотрел на часы, жаловался на тошноту. Машинально отмечалось: два часа в полете, три часа, четыре. «Летим не в Питер, – с тревогой думал Туманов. – А куда?»