– Эфэсбэ, – щегольнул первый, лет двадцати пяти, мордатый. Корки доставать не стал, молодец, зато вытащил браслетики – тоже правильно, только нам сегодня ни к чему. Туманов изобразил испуг, поднял руки (в спину уперся ствол), куртка распахнулась, демонстрируя чекисту массивную рукоятку «Ламы». Выручай, детское любопытство! Ну как же, извлек, полюбовался (этот зверь зовется «Ламой», служивый), глянул настороженно.
– Лицензия – в правом заднем кармане джинсов, – доложился Туманов, отчаянно надеясь, что стоящий за спиной с автоматом – не левша. И точно, ствол отклонился, рука страхующего зашарила сзади. Тот, что справа, – ровесник первого, поди, не ниже лейтенанта, но пентюх пентюхом…
– Отставить, Копылов, по… – договорить не успел; Туманов, уходя с «директрисы», развернулся вправо и обе руки впечатал в молодцеватое личико с тонкой щеточкой под носом. У Копылова сработал рефлекс, нажал курок – шибанула очередь, мордатый вскрикнул, упал, так и не выпустив из рук трофея. Дальше – по схеме: удар ногой автоматчику, прыжок – на детскую площадку, обрамленную пожелтевшей акацией, нырок под бетонный забор замороженного еще во времена ЧП строительства, за спиной стрельба, абсолютно безвредная – бетонные плиты прикрыли беглеца, а детей на площадке, слава богу, нет. Вопли – надо думать, лажанувшегося лейтенанта (звезды покатились, обидно)… Маршрут – мимо вагончиков-бытовок и на соседний двор – давно продуман и проверен. Выглянувший было дед-сторож юркнул обратно. Спи, товарищ. Шагом, за угол, рывок через решетку, во двор некогда клуба для богатых, а ныне – сиротского приюта, он же бордель для высокопоставленных педофилов, ворота, Ватутина, потрепанная тачка. Вскинул руку – протяжно заскрипели тормоза.
– До площади, братуха, стольник, в контору опаздываю…
А ведь, и правда, опаздываю!..
Прослушивались все телефонные разговоры. На складах ФСБ копились бобины – десятки, сотни тысяч часов. Классифицировать весь этот хлам было некому и некогда. И незачем. По слухам, неплохим способом наказать нерадивого работника стал приказ: «Найди запись абонента такого-то за энное число позапрошлого года, а не найдешь – накажем!»
Разговоры, которые велись: а) подозрительными лицами, б) влиятельными лицами, в общий архив попадали редко. Чекисты получали очередные звездочки, составляя «залипухи», то есть складывали мозаику из выдранных из контекста фраз, словечек, имен, что становилось поводом для полновесного лагерного срока или спецрейса из столицы (группа хорошо подготовленных ребят с «Кипарисами», бесшумная предрассветная атака, особняк, адреналин, романтика).
Неизвестно, чем еще промышлял в городе Боря Бежан, кроме продажи партизанской свинины и терактов, так что телефон мог вполне попасть в категорию «а»), да и в квартире могла оказаться засада. Туманов дождался, пока водитель автобуса, идущего на другой конец города почти без остановок, подвалил к полуразрушенной будке, и набрал номер.
– Гавари-тя, – предложила трубка голосом Бежана. Хоть тут в порядке – сигналом «тревога» было стандартное «слушаю».
– Аркань, ты насчет колес не передумал?
– Ну… могу забрать через полчаса, – включился Бежан. – В принципе я уже выхожу. Сколько?
– Четыре.
– Жди, подъеду. Деньги не забудь…
– Жду.
Четыре – означало оговоренное место встречи, четвертое по списку – у гастронома на площади Ленина.
– На чем они тебя зацепили, не знаешь? – спросил Бежан, выворачивая неприметный, заляпанный грязью «спецпроект» под указатель «Колывань – 52 км».
– Не знаю. И спросить было некогда. Мне Жека рассказала – секретарша Котляра. Она сама не в курсе. И еще… одна женщина.
– Хорошая женщина? – Бежан кривовато подмигнул.
– Замечательная, – буркнул Туманов. – Если Истомин ее заметет, я буду последней сволочью.
– Ладно, клен ты мой опавший. Держи бумагу, для себя берег, – Бежан бросил назад сложенный листок. – Нет удостоверения – нет личности. Это справка. Паспорт ты сдал на переоформление, а командировка – дело срочное. Ты отныне Дерюгин имярек батькович, возвращаешься в родной Майск – коров осеменять, поскольку зоотехник по профессии, а в Энске ты груши околачивал, то есть поднимал квалификацию, не забудь. Майск – это в Томской губернии.
– Спасибо, у меня ксива, – пробормотал Туманов. Бросил бумажку обратно. В свое время «Бастион» снабдил его документами – вариант провала никогда не рассматривался как исключительность.
– Как хочешь, – Бежан пожал плечами.
– Куда едем?
– Как – куда? В лес, в партизаны.
– А кроме шуток? – озлился Туманов.
– Какие шутки? Отшутили. Самое место тебе, залетчик. Да не злись, Павел Игоревич, там природа, свиньи хрюкают, самогон рекой, девочки опять же…
Туманов зло выругался.
– …Поживешь недельки две, здоровье подправишь… А я дальше поеду, мне в Москву надо. Там и решат, что с тобой делать.
– О, мать…
– А будешь без конца ругаться… – Бежан внезапно встрепенулся. – Все, пост. Обращусь по имени – значит, тревога.
Да что им этот пост – двум здоровым мужикам, один из которых зол и гол, как сокол, а другой вооружен под завязку?..
Из донесения начальнику областного УВД генерал-майору Григорьеву П.С.
15.09.20… г.
«В 8.30 утра под мостом через р. Тулинка в районе издательства «Красная Сибирь» обнаружен автомобиль «Ниссан Пульсар» (номерной знак 20489-АР-54 RUS) с двумя трупами. Трупы принадлежат старшим оперуполномоченным Железнодорожного РОВД капитану Губскому Л.В. и капитану Пещернику А.Д. По предварительной версии, автомобиль с работниками милиции был обстрелян в момент въезда на мост.
Губский Л.В. убит пулей в голову, Пещерник А.Д. – тремя пулями в область сердца. Машина в результате падения под откос получила значительные повреждения и восстановлению не подлежит. Причины, по которым оперуполномоченные ж/д РОВД оказались в ночное время на территории Кировского района, уточняются. Опрос членов семей не принес результата – жена Пещерника Макова Л.Ю. не видела мужа двое суток, жена Губского – Губская С.Г. – помещена в больницу с приступом острой сердечной недостаточности, в связи с чем не может быть допрошена. Проживающие в частном секторе неподалеку от моста граждане заявляют, что слышали после полуночи интенсивную стрельбу – возможно, с применением автоматического оружия…»
Явленная из «паутины», как джинн из сосуда, газета «Известия» преподносила сплошные успехи. Новые исторические достижения Красной армии на Сунженском хребте; очередная посадочная пора: пышные процессы над недобитыми «коррупционерами» (кои народные массы, скрипя зубами, бурно приветствуют); повсеместная занятость населения; стремительный рост швейной и обувной промышленности – чистая, кстати, правда; импорт поотменяли, братское китайское барахло – при нынешней зарплате штука непосильная, а носить чего-то надо, вот и носят, бедненькие, то неоскороходы, то неодрап.